Борис Машук - Горькие шанежки [Рассказы]

— Там же выемка, Шурка! Выемка, понял?

Он сорвался с места и прямо по ландышам помчался вперед.

Не успев и запыхаться, ребятишки оказались на откосе глубокой выемки. Глянув с него, Шурка даже оторопел. Внизу лежали две бесконечные лестницы из шпал и четырех ниток из рельсов. И не сразу понял, Шурка, что перед ним железная дорога, по которой он ходил между казармой и станцией, с насыпи которой катался на санках и лыжах… Но никогда еще он не видел дорогу сверху. И людей с такой высоты первый раз видел: внизу работала бригада путейцев. Среди них Шурка узнал мастера Шарапова, коренастого татарина Камаледдинова… Рабочие домкратом поднимали рельсы и, шуруя узкой длинной штуковиной из толстой жести, подсыпали под шпалы балласт.

— Суфляж производят! — объяснил Петька, понаблюдав за рабочими.

Друзья уже собрались двинуться дальше, но тут из-за поворота выемки показался пассажирский поезд. Разматывая над вагонами гриву белого дыма, он быстро несся под уклон и, что больше всего удивило ребят, мчался бесшумно. Перестук колес долетел до них, когда поезд подошел совсем близко. Шурка сверху увидел черную дыру в паровозной трубе, квадрат тендера с кучей угля, около которой копошился кочегар в измазанной мазутом одежде, крыши вагонов с колпачками вытяжных труб, чашечки вентиляторов над вагон-рестораном…

Они смотрели, пока поезд ушел за поворот. И тут Петька окликнул приятеля:

— Пошли, а то не много кислицы нарвем. Там сидим чухаемся, тут стоим смотрим…

— Разве не интересно, Петь? — удивился Шурка.

— Интересней, когда мешок не пустой.

Скоро дорога стала круто спускаться вниз, в сторону от выемки. Миновав еще один поворот, они увидели впереди распадок и в нем — темно-зеленое поле.

— Во, Шурка! — показал рукой Петька. — За этим полем будут огороды. А там близко и кислица растет.

— Ха, — усмехнулся Шурка. — Она и тут растет. Вон, смотри, кустик краснеет, и вон…

— Это уже старая, — оценил Петька. — Такую незачем рвать.

Дорога опять незаметно входила в лес, теперь — на северном склоне — совсем редкий и низкорослый. Только кустарник был густой, местами непроходимый. За глубокой канавой, пробитой дождевою водой, на песчаных откосах виднелись сусличьи норки.

— А че суслики тут едят? — полюбопытствовал Шурка.

— Как че… Поле же видишь? Вот они и таскают оттуда пшеницу.

Тут Шурка увидел суслика, шмыганувшего через дорогу, и засмеялся:

— Та-аскают!.. Берет суслик мешок с пшеничкой на спину — и чешет. Да, Петь?

Петька тоже посмеялся.

— Ну ты и придумал… Да зачем суслику на спину мешок, если у него за каждой щекой по мешочку имеется? Он в них зерна набирает и носит. Понял?

Шурка, подняв свой мешок, побежал под гору, размахивая рукой и крича: «Ур-ра-аа!».

— И чего ты орешь все как резаный? — напустился на него Петька. — Доорешься, что медведь на дорогу вылезет…

— Да разве же он дурной, Петька? — удивляясь другу, спросил Шурка. — Зачем он сюда-то придет? Тут же дорога рядом. Вон, слышишь, поезд пыхтит на подъеме? Тут и люди работают…

— Мало ли что дорога, — пробурчал Петька. — А у него свое может быть на уме. Помнишь, дядька Яков рассказывал, как волки за козой до самой линии гнались?

Шурка помнил. Был такой случай. Где-то в сопках два волка выследили косулю. Из последних сил уходила она от них. И то ли осмелев, то ли обезумев от страха, выскочила к линии. Одним прыжком перемахнула через полотно перед самым поездом. Волки испугались, остановились. А тут и дядька Яков оказался поблизости. И ни с чем серые завернули обратно…

Спустившись в распадок, Шурка и Петька добрались до своротка с дороги. Хорошо нахоженная тропа подняла их на просторный приступок перед пологою сопкой. Тут они и увидели квадраты огородов с ровными рядками подросшей картошки. Глянув на нее, Петька хозяйственно заметил:

— Уж и прополоть надо!

Разворачивая мешок, он оглядел уходящий вверх распадок.

— Вот тут и рвать станем кислицу. Пока доверху долезем, по мешку и наберем, пожалуй…

Шурка тоже приготовил мешок и вошел в густые заросли молодого папоротника, дикого горошка, вьюнков, клевера. И вдруг прямо у него из-под ног с шумом взлетела большая черная птица. Шурка даже голову в плечи втянул.

— Косач, косач! — заорал Петька.

Его крик наделал еще большего переполоха. Вокруг стали взлетать другие птицы. Мельтеша короткими пестроватыми крыльями, они набирали скорость и, планируя, уносились в соседний распадок, где темнели густые заросли черной березы.