Филип Арда - Ужасные времена

Эдди вышел из живота Марджори — как вы помните, она была карнавальной коровой из фанеры — и двинулся по снегу к задней части Беспросветного Тупика.

Он очень удивился, увидев Бормотунью Джейн на улице, возле двери на кухню: она снимала белье с веревки. Будучи несостоявшейся горничной, Джейн проводила все свое время под лестницей, сидя в темноте за вязанием. Когда предыдущий дом Эдди сгорел, ей удалось сберечь из вещей, которые она связала за годы непрерывной работы, только уголок от накидки для чайника; она и теперь носила его на ниточке вместо медальона. Она переехала в Беспросветный Тупик вместе с родителями Эдди и скромным джентльменом Доукинсом и поселилась в шкафу под лестницей; поэтому непривычно было видеть ее даже за столь заурядным занятием, как снятие белья с веревки. Впрочем, это оказалось не таким уж простым делом. Ночью сильно похолодало, и одежда задубела, или, если хотите, задеревенела — словом, стала жесткой, как доска. Если поставить такую рубашку на такие же брюки, возникнет впечатление, что перед вами стоит человек, только очень худой (точнее, плоский).

Бормотунья Джейн, как всегда, что-то бормотала себе под нос, безуспешно пытаясь уложить стоявшую колом одежду в плетеную корзину. Она чувствовала, что проиграет эту битву. Увидев Эдди, она уронила корзину (при этом задубевший выстиранный носок мистера Диккенса вонзился в снег, как колышек) и, продолжая (как вы сами догадались), что-то бормотать себе под нос, вбежала в дом. Когда Эдди вошел в теплую кухню, он услышал, как захлопнулась дверь под лестницей.

Миссис Диккенс, мама Эдди, сидела за кухонным столом, придавая сандвичам треугольную форму при помощи садовых ножниц.

— Здравствуй, Джонатан! — Ее лицо просияло, когда она увидела сына. (Только, пожалуйста, не спрашивайте, почему она назвала его Джонатаном.)

— Здравствуй, мама, — отозвался Эдди.

— Я готовлю завтрак для твоего отца, — сообщила она, указывая на обрезанные сандвичи.

Если вы лихорадочно прикидываете, в какое время это могло происходить, не позволяйте сбить себя с толку упоминанием о завтраке. Главное, не забывайте, что мы в доме у Диккенсов. Завтрак там могли подать в любое время суток (если его вообще подавали); все зависело от того, кто это делал.

— Как чувствует себя папа? — спросил Эдди, который уже несколько дней не поднимался к отцу на леса.

— У него возникли непредвиденные трудности с изображением змея в райском саду, — сообщила сыну миссис Диккенс. — Этот ползучий гад получается похожим на ливерную колбасу.

— Надо же, — вздохнул Эдди. (Сказать по правде, ему казалось, что изображенные отцом Адам и Ева тоже напоминали ливерную колбасу.)

— Не хочешь ли перекусить? — предложила ему мама. — Тут полно обрезков.

Она отстригла угол от очередного сандвича и добавила его к уже солидной кучке из обрезков.

— Нет, спасибо, — сказал Эдди. — Я ищу какую-нибудь блестящую вещицу, чтобы с ее помощью отвлечь Еще Более Безумную Тетю Мод от угрызений совести по поводу того, что она воткнула вилку в ягодицу Безумного Дяди Джека.

— Бедный Джек, — расчувствовалась миссис Диккенс; она положила садовые ножницы на стол и вытерла глаза уголком платка, который хранился у нее в рукаве. — Нам будет очень его не хватать.

— Не хватать? Но он жив и здоров, мама! — возразил Эдди. — Безумный Дядя Джек только что навестил свою жену в Марджори и попытался ее утешить.

— В таком случае на чьих похоронах я присутствовала вчера? — спросила миссис Диккенс, заметно смутившись. По ее красивому лицу пробежала тень неловкости.

На похоронах? Но за минувшее время поблизости не было никаких похорон. Эдди вспомнил, что в последний раз видел гроб в книге «Смертельный номер» (хотя он и не осознавал, что является героем этой — или какой-нибудь другой — книги). Ах да, курица! Как он сразу не догадался?

Доукинс держал кур, которые несли яйца; одну из них очень полюбила Безумная Тетя Мод. К сожалению, эта курица умерла от старости несколько дней назад. Мод настояла на том, чтобы Этель (так звали курицу) была похоронена, и всем членам семьи (человеческой) пришлось присутствовать на траурной церемонии.

— Наверное, ты имела в виду похороны курицы? — спросил у мамы Эдди.