Сара Пеннипакер - Здесь, в реальном мире

— …было нормально, — договорил он почти не дрогнувшим голосом.

И поднял глаза.

— Ну вот, видишь, — вздохнула мама, сразу успокаиваясь.

Папа улыбнулся.

— Просто надо было попробовать.

Вар кивнул. И то, что находилось всегда у него в груди, чуточку разжалось.

На следующий день, когда мама высадила Вара перед входом, он махнул ей рукой и сделал несколько шагов к двери — как нормальный ребёнок. Но когда мамина машина отъехала, он остановился. Миссис Санчес сказала, что он может приходить в любое время, когда захочет. А он пока ещё не хочет.

Неспешной походкой он направился к дубу, дождался, когда поблизости никого не будет, закинул рюкзак в развилку, потом забрался сам. Просто посмотреть.

Девочка сидела скрестив ноги в тени трёх королевских пальм, а вокруг неё были расставлены «ЧипсОрешки» с папайями. Выглядело это так, будто она рассказывает своим растениям сказку. Пальмы торчали над ними как три длинные худущие старушки в зелёных шляпах, все три шляпы склонились с интересом — может, это была хорошая сказка.

Вар посмотрел на развалины церкви. Бортик купели, видневшийся в проломе стены, приветливо блеснул бирюзой.

Вчера вечером, лёжа в постели, он изо всех сил старался забыть мамины слова, подслушанные под дверью, и думал о ванне, в которой люди рождаются заново. Ему бы тоже сейчас не помешало родиться ещё раз. И начать всё с нуля.

Он спрыгнул на землю, прошёл вдоль забора в задний двор и остановился перед девочкой.

— Как оно работает, это перерождение?

— Я же сказала. Окунают в купель, и всё. — Девочка воткнула совок в землю рядом с его кроссовкой: граница!

Вар отступил, но всего на шаг.

— Я про… людей. Они же не превращаются обратно в младенцев, правильно? А что вообще с ними происходит?

Девочка дунула снизу на чёлку, чтобы не лезла в глаза.

— Не превращаются. Перерождение — это внутри, а не снаружи.

Второй раз за два дня Вар вспомнил ту смеющуюся вожатую. Ты должен быть внутри группы. А ты снаружи.

Он стряхнул воспоминание. Снаружи — это часть внутри.

— Понятно. А потом? У них всё в жизни меняется или только плохое?

— Только плохое.

— И после этого они больше нравятся людям, да?

— Ну да, — сказала девочка. Хотя и не слишком уверенно.

— А это волшебство, оно от ванны или от воды?

— От воды. Но только я же говорю, волшебство всё равно не работает. Чуть-чуть времени прошло — и у них опять всё по-старому.

— У всех? Ни один так и не остался посветлевшим и обновлённым?

Девочка уложила свой совок черенком на острую коленку, как балансир, и застыла, удерживая равновесие. Только пальцы ног в розовых шлёпанцах шевелились, будто пытались нащупать ответ на вопрос.

— Не знаю, — наконец сказала она. — Я вообще знаю только про одного человека. Он не остался обновлённым.

— Ну вот, — гнул свою линию Вар. — А у кого-то, может, и получилось. Не верится, чтобы совсем ни у кого, иначе какой смысл?

— Ну, может. — Она убрала совок-балансир с колена.

— Да. Насчёт этой волшебной святой воды. Она с самого начала была святая — или она святела от того, что её набирали в ванну?

— Вода как вода. Обычная, из-под крана. Может, священник с ней что-то делал.

— А что? Что они в таких случаях делают?

Девочка дунула снизу так сильно, что её чёлка взлетела вертикально вверх.

— Да какая разница? Всё равно тут уже ничего нет. Что было, то давно вывезли. Оглянись! — велела она. — Видишь, ничего святого. И ничего волшебного.

Вар оглянулся. Да. Кругом одни развалины.

Потом он обвёл глазами девочкин сад. Растеньица в проржавелых жестяных банках — такие встопорщенные и в то же время храбрые. И те растения, которые повыше и покрепче, которые в земле.

Девочка заметила его взгляд.

— Не-а, вот это не волшебство. Это понадёжнее. На них можно рассчитывать. — Она сдвинула солнечные очки на лоб. — А тебе зачем? Ты вроде говорил, что у тебя тут замок. В замках не бывает купелей. Это на случай, если ты не в курсе.

— Я в курсе… — Вар отступил ещё на шаг. Ему вдруг захотелось спрятать от всех своё обновление, свою мечту — встопорщенную, как казалось ему сейчас, и храбрую. — Купелей нет, ха-ха, зато есть рвы! — весело ответил он. И ещё плечами пожал, чтобы показать, как ему всё это до фонаря.

— Вообще-то, насколько я знаю, рвы — это снаружи башни, а не внутри , — ввернула она.