Евгений ЧеширКо - Ночь Небесных Светлячков. Истории о Добре и Зле

Старик ласково потрепал его по голове и улыбнулся.

— Когда ты сам начнешь писать свою сказку, ты должен будешь знать самое главное правило.

— Какое?

— Ее нужно писать так, как будто…

— Ле-шка!!! — неожиданный крик из-за забора прервал речь старика.

Мальчик тут же вскочил со скамейки и виновато посмотрел на него.

— Деда, там Сашка пришел, мы с ним собирались змея запускать. Я пойду, ладно? — Не дождавшись, пока ему ответят, мальчик, сверкнув пятками, уже скрылся за калиткой.

Разве обязательно слушать все эти ничего не значащие речи, когда тебе десять лет, за тобой заехал на велосипеде твой лучший друг с привязанным к раме воздушным змеем, а вокруг тебя бескрайнее, зеленое, теплое и бесконечное лето? Конечно же, нет. Взрослые совсем ничего не понимают в настоящей жизни. Они только и делают, что разговаривают о совершенно неинтересных вещах.

— Вот и настал момент, когда я сам начал писать свою сказку. — Мужчина грустно улыбнулся. — Помнишь, дед? Помнишь, как мы сидели во дворе, а ты мне рассказывал про это? Ты меня прости, я тебя тогда не дослушал. Мне казалось, что у меня есть дела поважнее. Но я понял, что ты хотел мне сказать.

— Пап, а кто этот дедушка? — Мальчик, стоявший рядом, потянул мужчину за рукав.

— Это твой прадед, сынок, — вздохнул он, — и когда-то он написал очень добрую сказку.

— Я бы тоже хотел научиться писать сказки, — признался мальчик.

— Обязательно научишься. — Мужчина опустился на колено и серьезно посмотрел в глаза сыну. — Ты только запомни самое главное правило. Ее нужно писать так, как будто…

— Ничего себе! Пап, смотри какая большая ворона! — Мальчик, пропустив слова отца мимо ушей, сорвался с места и побежал рассматривать птицу, сидевшую на ветке дерева, что росло в нескольких шагах от них.

— Да-да, я помню, — прошептал мужчина, — ничего не значащие разговоры взрослых…

Он улыбнулся и посмотрел на могильный крест.

— Свою сказку нужно писать так, как будто в любой момент ее смогут прочитать другие люди. Правильно, дед?

С фотографии на него смотрели строгие, но все же добрые глаза деда. Смахнув с нее несколько упавших снежинок, мужчина медленно зашагал по снегу к своему сыну.

— Нет никакого Бога.

Да, именно так он и сказал: «Нет никакого Бога». Потом он закинул ногу на ногу и почесал основание левого рога, который торчал из мохнатой головы. Я как сейчас помню его хитрый взгляд, который он иногда бросал в мою сторону, развалившись в моем кресле. С момента той встречи прошло уже несколько лет, но мне до сих пор кажется, что в моей квартире остался едкий запах серы. Он то и дело врывается в мои ноздри еле уловимым воспоминанием, но вполне возможно, что я просто себя накручиваю.

— А кто тогда…

Я понимал, что любой мой вопрос окажется дичайшей банальностью, поэтому я просто замолчал и вопросительно уставился на своего нежданного гостя.

— Что — кто? — нахмурился тот.

— Кто… Как же так? Ты есть, а его нет? Так не может быть.

— И меня нет, — как-то грустно усмехнулся гость и откинул рогатую голову на подголовник. В тот момент я почему-то подумал о том, что одним неосторожным движением он может с легкостью порвать обивку кресла своими рогами. Не самая уместная мысль, согласитесь.

— Но я же вижу тебя.

— Игра разума, оптическая иллюзия, мираж, галлюцинация… Называй как хочешь. Меня нет и точка.

Знаете, довольно сложно заставить свой мозг отказаться от информации, которую он получает сразу из нескольких источников. Я видел его своими глазами, своими ушами я слышал его голос, мое обоняние четко улавливало вонь, исходящую от него. И он мне говорил, что его не существует. Как бы вы отреагировали, если бы кто-нибудь со всей дури огрел вас кочергой по спине, а потом сказал, что это все галлюцинация и никакой кочерги никогда и не было? Вот и я ему не поверил.

— Хорошо, — кивнул я, — тебя не существует. С кем же я тогда сейчас разговариваю?

— Тебе виднее, — хмыкнул он и широко зевнул, — возможно, ты разговариваешь со своим креслом, а оно тебе отвечает. Так бывает. Редко, но бывает.

— Замечательно, — вздохнул я и присел на край дивана, — ну, раз тебя нет, то я, пожалуй, лягу спать. Сегодня был очень тяжелый день.

— Пожалуйста, пожалуйста, — замахал он когтистыми руками, — хороших тебе снов и все такое.

Вы скажете, что невозможно уснуть, когда в трех метрах от тебя в кресле сидит что-то неведомое, но это не так. Он не обращал на меня никакого внимания, а день у меня действительно выдался тяжелым, поэтому сон навалился на меня практически сразу.