Евгения Ярцева - Happy End для сестренки

И просто из кожи вон лезли, чтобы ей угодить. Ненавязчивая просьба сходить в магазин или вымыть посуду выполнялась мгновенно; мы с сестрой даже ссорились за право исполнить мамино поручение. В обязанности нам вменялось быть дома в обеденное время, ровно в три. На мамин негромкий оклик «Обед на столе» мы являлись как пожарные по сигналу тревоги. Правда, не только ради того, чтобы проявить дисциплинированность, – еще и потому, что мама на редкость вкусно готовила. Бывало, загулявшись после школы или по выходным с подружками, я поздно спохватывалась и прибегала домой, когда от обеда уже не оставалось и следа. Но маме не приходило в голову меня отчитывать, равно как и суетиться, чтобы по второму разу состряпать для меня обед. «Сама возьми что-нибудь из холодильника», – роняла она беззаботно. Но вообще-то забот ей с нами хватало. Только она моталась с нами по поликлиникам, магазинам одежды и школьной формы, будила нас по утрам и проверяла наши уроки, водила нас в кружки макроме, художественной гимнастики и бальных танцев, читала нам вслух, ходила на родительские собрания и школьные утренники. Когда она появлялась в школе, мы с сестрой гордились нашей мамой – самой красивой, самой умной, самой элегантной. А ей про нас со всех сторон пели дифирамбы о том, как приятно с нами общаться, какие мы культурные, тактичные и воспитанные. Мы с сестрой недоумевали: разве нас кто-то воспитывает? Но, видно, мама владела искусством невидимого, тайного воспитания.

Зато папа к нашему воспитанию вовсе не прикасался. Он был не прочь с нами побеситься или погулять на детской площадке, после чего мы возвращались домой особенно грязными; но никогда не был в курсе, получили мы двойку или пятерку, какие медицинские справки нужно принести в школу и что задали на завтра по математике. Львиную долю свободного времени он уделял не нам, а маме – и, кстати, уделяет до сих пор. Каждый вечер они отправляются в кино, в театр, в ресторанчик – или просто прогуляться по вечернему городу. Странное дело: когда взрослые присутствовали дома, мы с сестрой частенько ссорились и даже дрались; но, оставаясь по вечерам одни, вели себя как две кроткие овечки, которые друг в дружке души не чают. И несут ответственность за то, чтобы дома в отсутствие взрослых все было в полном порядке. Наверное, так действовало мамино тайное воспитание!

А сейчас, когда мы повзрослели и никто уже не воспитывает нас ни тайно, ни явно, я решила самостоятельно дополнить воспитание сестры. Я как раз заканчивала выпускной класс, а сестра – второй курс университета. Ну на что это похоже, скажите на милость, а?! У человека старость на носу – вот-вот стукнет двадцать, – а он… то есть она, Катя, и думать не думает о том, чтобы завести парочку-другую головокружительных романов!.. Итак, я взялась за дело засучив рукава. И перво-наперво отправилась вместе с сестрицей на университетскую дискотеку, проходившую в каком-то Дворце культуры. Точнее, сама ее туда повела. А если быть совсем точной – потащила как на аркане. Под благовидным предлогом: дескать, уж больно мне охота поглазеть на ее однокурсников. Но за предлогом крылся тайный план: а) коварный, б) беспроигрышный. Состоял он в следующем: я наметанным взглядом окидываю сборище студентов, выбираю подходящих кандидатов на роль ухажеров для сестрицы и потом вроде как между делом их расхваливаю: они, мол, сразу бросились мне в глаза, с первого взгляда видать – стоящие кадры. Принцип рекламы! Ведь когда какая-нибудь эффектная знаменитость в телевизоре пьет кофе или кладет в банк деньги, люди волей-неволей захотят купить тот самый кофе и валом повалят в тот самый банк – чтобы почувствовать себя столь же знаменитыми и эффектными. Конечно, сама я пока на знаменитость не тянула, но в своих рекламных способностях не сомневалась. Как и в том, что сестра попадется на удочку и невольно заинтересуется однокурсниками, которых я разрекламирую. Правда, на самой дискотеке промыть сестрице мозги не получилось: как только начались танцы, меня наперебой стали приглашать. И я так затанцевалась, что чуть не забыла о великой цели, с которой сюда явилась. Зато когда мы возвращались домой, я забросила штук пять, а может быть, семь (точно не помню) удочек: от души расхвалила всех тех, с кем мне довелось потанцевать. И стала с нетерпением ждать, пока сестра клюнет.

И что вы думаете? Она действительно клюнула! Обратила внимание на одного своего однокурсника – судя по тому, что он зачастил к нам в гости. Правда, он был не из тех, кого я рекламировала. И вообще не в моем вкусе. Стандартное, ничем не запоминающееся лицо; можно сказать, никакое. Брюнет с карими глазами, а мне больше нравятся светловолосые… Он, помнится, сам неотрывно наблюдал за нами перед началом танцев. Наверное, еще раньше положил на сестру глаз. Танцевать он меня не приглашал и по первому впечатлению (которому, как вы помните, я слепо доверяю) показался мне замкнутым, хмурым и скучным. Ну да ладно, для сестры и такой поклонник сойдет. Впрочем, нужно признать, что они друг друга стоят. Сухари, молчуны. Скучные, как учебник химии. Только и делают, что учатся. Прямо святые! Этот тип, сестрицын поклонник (зовут его, кстати, Игорь), с начала учебного приходит к нам по два-три раза в неделю, а то и чаще, и теперь они с Катей вместе готовятся к контрольным, пишут рефераты и курсовые. Но я не сомневаюсь, что это всего-навсего прикрытие. Просто оба до того закомплексованные, что не могут себе позволить в открытую встречаться, как нормальные люди, вот и выдумали предлог: научные занятия… Все-таки мое воспитание даром не прошло! Хоть к третьему курсу сестрица обзавелась кавалером – и то хлеб!

Читать дальше