Алексей Мусатов - Дом на горе. Повесть

Горят от сухой, колючей соломы ладони, раскраснелись щёки, покалывает плечо забравшийся под кофточку остистый колосок, но некогда остановиться, нельзя перебить размеренный, рассчитанный темп работы.

А кругом уже собрались люди: подошли Сергей, Марина, Фёдор Семёнович; разогнули спины и любуются спорыми движениями Галины другие вязальщицы.

Точно по сигналу, со всех сторон сбежались школьники. То и дело слышались восторженные ребячьи восклицания:

- Вот это даёт жару!

- Набирает высоту!

- Скоростной метод показывает!

- Это наша новая учительница, - доверительно сообщил Марине Петька.

- По ботанике и зоологии, - добавил Колька. - Строгая!

- Да что вы говорите! - деланно удивилась Марина. - А я не знала.

Костя с Пашей тоже на минутку прибежали посмотреть скоростную вязку.

- А какова Кораблёва дочка? - восхищённо сказал Костя, не отрывая от Галины глаз. - Четыре секунды - сноп, четыре секунды - сноп… Сколько это она до вечера навяжет? Тысячи!

- Правильный человек, - согласился Паша. - Видно, не только белок умеет ловить.

- Эх, Варька её режет! - сокрушённо вскрикнул Костя, заметив, как у Галины в руках оборвалось свясло. Он схватил концы оборванного соломенного жгута и выразительно потряс ими над головой: - С перекрутом вить надо! С перекрутом!

Варя кивнула головой, взяла прядь пшеницы и, разделив её пополам, стала тщательно переплетать отдельные стебли - такое свясло, с перекрутом, уже не порвётся.

До вечера Галина навязала столько снопов, что довольная Марина обняла её при всех и приказала учётчику записать ей два с половиной трудодня.

- Зачем мне трудодни? - разорялась Галина. - Я же себя проверить хотела.

Подошёл Фёдор Семёнович:

- Поздравляю, Галина Никитична! Пробный урок проведен неплохо.

- Какой урок? - не поняла Галина.

- По вязке снопов!.. Ребята так полонены твоим мастерством - без ума ходят… Непонятно? Ведь у нашего брата, учителя, что ни шаг, то живой урок. В поле появился учитель, по улице прошёл, в дом к кому заглянул, а дети за ним во сто глаз следят, каждый жест ловят, каждое слово впитывают. Школа, она не только в классе, за партой - она повсюду…

- Фёдор Семёнович! Я тут подумала… - тихо сказала Галина, обратив лицо к дому на горе, освещённому закатным солнцем. - Преподавателя биологии у вас всё ещё нет… Если вы не возражаете…

- Ну вот… давно бы так! - просветлел учитель. - А я, признаться, хожу и думаю: потянет Галину Никитичну в родную школу, не скучно ей будет со старыми учителями?

- С вами-то скучно! - воскликнула Галина. - Да знаете, как мне давно хочется работать с вами!

- Ну, рад, очень рад! Слов нет!.. - Фёдор Семёнович смущённо покашлял, словно ему поднёсли дорогой и редкий подарок. - Завтра в роно поедем, всё и устроим…

Уставшая, со сладкой болью во всём теле, Галина вернулась домой. Присела на крыльце и задумалась.

Темнота ласково обволакивала землю. Сгладились резкие очертания домов, амбаров, и только неподвижная ажурная, точно резная, листва деревьев чётко вырисовывалась на фоне неба, и сквозь неё проступали спелые гроздья звёзд. Мерно застучал движок электростанции - он давал свет в правление колхоза и сельсовет, - ярко вспыхнули огни в окнах, и длинные полосы света легли через улицу. Где-то лениво урчала вода, играла гармошка и в лад ей звучала приглушённая песня.

«Хорошо здесь! - подумала Галина. - Три недели в селе пожила, а кажется, что и не уезжала никогда отсюда…»

За углом раздались грузные шаги. К крыльцу подошёл Никита Кузьмич.

- Так это правда, дочка? - встревоженно спросил он. - В Высокове решила остаться? Уговорил всё же тебя директор?

- Да, я надумала…

- Спасибо! Удружила отцу! - Никита Кузьмич тяжело опустился рядом с дочерью, скрутил цигарку. - Не вышла, значит, твоя линия?

- Ты о чём?

- А ты не маленькая, понимай… Замахнулась широко: в науку пойду, в городе жить останусь! А выше учительницы не поднялась. Да ещё где учительница? В деревне… Погодки твои вон куда взлетели! Андрюша Новосёлов в научном мире прижился, Дуня Спешнева в райисполкоме пост занимает, Камушкин - инженер на заводе… Неужто мы, Кораблёвы, других людей хуже?

- Да чем же плоха работа в сельской школе? - удивилась Галина.

- Ты лучше скажи, чем хороша. Это ваш брат, учитель, носится с нею, как с писаной торбой: мы, дескать, добрые семена сеем, детей растим, в люди их выводим, они нам всю жизнь благодарны. А того не замечаете, что жизнь-матушка посильнее всякого учителя и тут же, за порогом школы, стирает все ваши прописи и пишет своё. Да что там пишет! Топором на всю жизнь вырубает, ничем не сотрёшь…