Анатолий Митяев - Из дневника Вовика Башмакова

«Когда купите байдарку? – спросила бабушка. – Когда рак на горе свистнет? Надо купить велосипед без промедления».

Папа и мама слушаются бабушку. Она участник войны. Была радисткой. Прыгала с парашютом к партизанам. Участники войны смотрели в глаза смерти. С ними лучше не спорить.

Приятно и радостно знать, что будет велосипед. А байдарка? Ее купят, когда рак свистнет… К тому же свистеть он должен на горе. Какому раку захочется из воды лезть на гору? Ну найдется такой. Сколько времени он будет лезть задом наперед? Хвост впереди, голова сзади; глаза тоже сзади. Куда ползти, где гора – этого раку не видно… А опасности? Ворона рака не упустит – расклюет. Еще пьяницы. Схватят рака, сварят и съедят с пивом.

Не откажутся ли родители покупать байдарку? Скажут – купили велосипед. Тогда зачем надрываю силы над дневником? Зачем трачу на него драгоценное время?

Не зря говорят: понедельник – день тяжелый. Велосипед еще не купили.

Спросил Петьку Шнуркова про свистящих раков. Ничего о таких не слыхал. Рассказал о поющих лягушках. Живут на юге. Ночью залезают на деревья. Сидят на ветках и поют. Приезжие люди тихо стоят под деревьями и слушают – думают, это трели соловья.

Может быть, в жарких странах есть раки, которые живут прямо на горах? Им далеко ходить не нужно – сидят себе дома и свистят…

А как папа с мамой узнают, что южный рак уже свистнул, что пора покупать байдарку?

Весь день гонял на велике. Хорошую машину купили! Петька Шнурков просил покататься. «Дам завтра, – сказал я. – Мне надо опробовать механизмы – тормоза, руль, звонок». – «Ты и байдарку один будешь опробовать?!» – обиделся Петька. «Байдарка – другое дело, – сказал я. – Она двухместная, а велосипед одноместный».

Петька вынул из кармана пятачок, поплевал на него, пошептал и бросил мне под колесо. «Велосипед заколдован. Будет ломаться», – сказал он и ушел домой.

Вывел велосипед на улицу. Сел. Разогнался. Вдруг руль вывернулся – ручками вперед. Упал вместе с велосипедом. В лопухи. Хорошо, не в крапиву.

«Почему пешком?» – спросила бабушка. Объяснил. Она сказала, что ослабла гайка на руле, надо подтянуть. Искал ослабшую гайку. Она оказалась круглой. Не предполагал, что гайки бывают круглые. Ключ для странной гайки помогла подобрать бабушка. Не ключ, а крючок.

Весь день гонял на велике. Петька Шнурков почему-то на улицу не выходил. Если бы вышел, я свое слово сдержал бы – дал бы покататься. А может, не дал бы: пусть не колдует!

Вывел велосипед из сарая. Обнаружил – колесо спустило. Бабушка у дома на лавочке вязала носок. «Ищи прокол в камере», – сказала она.

Снял колесо. Вытащил камеру. Невооруженным глазом дырку не нашел. Принес лупу. Тоже не нашел. Бабушка объяснила, как искать дырку с помощью таза. Принес таз. Налил воды. Накачал камеру. В воде сжимал. Откуда пошли пузырьки, там оказалась дырка. Заклеил камеру. Бабушка похвалила: «Терпение и труд все перетрут». Кататься не поехал. Был уже вечер.

Весь день шел дождь. Сидел дома. Размышлял о колдовстве. Колдуны есть. Показывали одного по телевизору. «Трудно ли колдовать?» – спросил комментатор. «Кто умеет, тому просто», – ответил колдун. «Много ли на колдовство уходит жизненной энергии?» – «Когда как, – ответил колдун, – после большого колдовства неделю не выхожу из дома, сплю и ночью и днем». – «В каком возрасте обнаруживаются колдовские способности?» – «В разном. Кто-то умирает, не зная, что он колдун. Кто-то ощущает колдовскую силу с детства».

Может быть, Петька Шнурков ощутил эту силу? Гайка на руле могла ослабнуть из-за того, что я делал крутые повороты. А почему прокололась шина? Велосипед стоял ночью в сарае – и вдруг в камере дырка. Почему Петька Шнурков не выходит на улицу? Подозрительно. Может быть, отсыпается после колдовства?

Чтобы не думать о колдунах, размышлял о труде и терпении. «Терпение и труд все перетрут», – сказала бабушка. Я терпеливо трудился и заклеил камеру. Бабушка в это время тоже терпеливо трудилась и связала два носка. Надо бы говорить: «Терпение и труд все заклеят, все свяжут». Зачем же труду и терпению все перетирать?..