Владислав Крапивин - Мальчик девочку искал

– Уф… – Авка шумно задышал. С великим облегчением. – Мукка-Вукка, а где он?

– У меня под панцирем.

– Ой… а разве ваш панцирь поднимается?

– Как крышка чемодана. Только я это никому не показываю, неудобно раздеваться при посторонних.

– Но звезда же колючая, всю спину вам исцарапает.

– Я уложила ее булавкой вверх. К тому же, спина у меня под панцирем жесткая…

– Спасибо вам, Мукка-Вукка…

– На здоровье… Когда понадобится – скажешь, я вытряхну.

– Ладно. Только, наверно, никогда не понадобится…

– Как знать… Захочешь вспомнить приключения в Глубинном мире, достанешь награду, поглядишь…

– Я эти приключения и без награды помню!

– Не очень-то помнишь, – ворчливо отозвалась правая голова. – Там по тебе скучает твой друг Лучезар Окрыленный, а ты…

– А я… Что я? Я про него тоже все время вспоминаю! – И это была почти правда. Ну, не все время, однако очень часто Авка думал: "Как там Лучик-то? Что с ним?"

– Иди к дому, постучи по водосточной трубе у крыльца, – сказала левая голова.

– И что будет?

– Иди, иди. Что-нибудь будет…

Авка поспешил к крыльцу, заколотил по гулкому железу. В трубе загудело, заскрежетало. И в лужу, что осталась от вчерашнего дождика, вылетела из ржавого горла бутылка. Нездешнего вида – квадратная, с маленькой головкой. Сквозь мутное стекло был виден свернутый в трубку бумажный лист. Авка попробовал его вытрясти, но бумага растопырилась – и никак. Пришлось идти за хлев и кокнуть бутылку кирпичом. Мукка-Вукка неодобрительно смотрела четырьмя глазами, но ничего не говорила.

Авка, волнуясь, развернул листок.

Все письмо было стихотворным. Понимая, что не всякому читателю нравятся длинные стихи, перескажем послание Лучезара обычными словами.

Лучик сообщал, что, будучи проглоченным, он оказался ни где-нибудь, а в собственной комнате, за столом с разложенными тетрадками и учебником математики. Там же находились мама и папа. С двух сторон они взялись было воспитывать "ленивого обалдуя" (это слово рифмовалось с маминым высказыванием "вот несчастье – породила дурня на свою беду я"). Но увидев медаль и узнав про поэтические успехи сына, родители смягчились. Даже расчувствовались. И папа сказал, что, может быть, есть смысл определить Лучезара в лицей, где обучают изящным искусством, а математикой не очень допекают.

Впрочем, переэкзаменовку Лучик через пару дней сдал и получил оценку "более или менее". А теперь пишет поэму о недавних приключениях.

Что касается шароглота, который так бесцеремонно слопал поэта Окрыленного, то он оказался совсем не злым существом. После переэкзаменовки он повстречался Лучику на безлюдном бульваре, поздравил с положительной оценкой и просил не обижаться. Просто у них, у шароглотов, такая природа: доставлять людей туда, где им полагается быть, потому что они, шароглоты, не что иное, как сгустки особого энергетического поля, которое внутри пространства просверливает дыры и сокращает расстояния. Живут они в Глубинном мире очень давно, еще с той поры, когда у этого мира было совершенно другое устройство. По правде говоря, и сами не помнят, откуда они взялись и зачем…

Этот шароглот (его зовут Леонпупо Номер Два) явно чего-то хотел от Лучика. И наконец признался: он ужасно боится, что поэт Окрыленный напишет про него – в отместку за глотание – сатирические стихи. Оказывается, все шароглоты очень боятся критики, особенно если она с рифмами. От этого у них нарушается энергетическая структура и снижаются глотательные рефлексы.

Лучик, он же добрый малый, пообещал, что подвергать стихотворному бичеванию шароглота не будет. Тем более что большого вреда он, Леонпупо (Номер Два!) Лучику не нанес, а несколько секунд острых ощущений поэту лишь на пользу.

Потом Лучик спросил, не может ли уважаемый Леонпупо Номер Два еще раз проглотить его и таким путем перенести в гости к другу Августу Головке. Леонпупо виновато развел пухлыми лапами. Они, шароглоты, могут перебрасывать людей и предметы лишь внутри одного пространства, а Верхний мир – пространство уже совсем другое.

– Но ведь Авку-то перебросили!

– Да. Потому что он из т о г о пространства. Его "энергетическое я" знало дорогу домой.