Жаклин Уилсон - Лучшие подруги

Держалась до тех пор, пока мы не подошли к дому дедушки, влезли в вонючий лифт и наконец оказались у дверей квартиры, вдыхая спасительный запах тостов, книг и шоколадных конфет с мятной начинкой.

Дедушка плюхнулся в мягкое кресло, а я уселась на колени к своему большому мягкому дедушке. Прижалась головой к его шерстяному свитеру и заревела.

— Ну ладно, детка, — сказал дедушка, — давай, поплачь вволю!

— От меня твой свитер промокнет! — рыдала я.

— Ничего! Его давно пора было выстирать, — ответил дедушка.

Пока я плакала, он качал меня на коленях. Когда наконец я поняла, что слёзы скоро иссякнут, дедушка достал свой белый платок и дал мне как следует высморкаться.

— Плачу, как маленькая! — воскликнула я.

— Чепуха! Слёзы никому не помешают. Я сам иногда не прочь всплакнуть, — заметил дедушка.

— Неужели ты плачешь, дедушка?! — не поверила я.

— Плачу.

— Никогда не видела!

— На людях, конечно, не плачу. В первый год, когда умерла твоя бабушка, я плакал каждую ночь, перед тем как заснуть.

— Ах, дедушка! — воскликнула я, крепко его обняв.

Я почти не помнила бабушку. Знала, что она была маленькая, с вьющимися седыми волосами и в изящных серебряных очках. Но это потому, что я видела фотографию, которая стояла у дедушки на телевизоре.

— Ты помнишь бабушку? — спросил он.

— Да, конечно, помню, — ответила я, потому что мне казалось невежливым ответить отрицательно.

Можно забыть какую-нибудь старую тетушку, но не родную бабушку.

— Ты маленькая славная выдумщица, — сказал дедушка и потёрся носом о мою макушку. — Тебе было всего три года, когда она умерла.

— Нет, я её помню!

Я напряглась — ведь бабушка оставила мне коллекционную куклу, Мелиссу! И зачем только я отдала её Алисе?!

Я подумала и про другие куклы.

— Бабушка играла со мной в куклы. Она умела заставить Барби танцевать канкан на одной ножке.

— Правильно, — с воодушевлением сказал дедушка. — У неё было великолепное чувство юмора, у твоей бабушки. И она любила танцевать. Мы и познакомились на танцах. В настоящем бальном зале, хотя любили поплясать и под джазовую музыку. У нас был коронный номер — я крутил её у себя над головой. Все, бывало, аплодировали…

— Я тоже так умею. Мне Кэллум показывал.

— Тогда чего же мы ждём? Давай станцуем буги-вуги, — предложил дедушка и щёлкнул пальцами.

Он снял меня с колен, поднялся на ноги, запел «Синие замшевые туфли» и начал смешно подскакивать в коричневых вельветовых тапках. Я тоже танцевала, размахивая руками. Дедушка схватил меня за руку и стал вращать. Потом попробовал покрутить у себя над головой, но не смог высоко подбросить, и мы оба свалились на пол.

— Прости, родная! Наверное, мои танцевальные возможности подошли к концу. Придётся тебе взять в партнёры нашего Кэллума.

— Он теперь с Айешей танцует.

— Ну да. Это серьёзно. Не думаю, что наш Джек любит танцевать.

— Тоже мне выдумал! Нет, моим партнёром всегда была Алиса. Только я её больше никогда не увижу.

— Нет, увидишь, родная! Можешь пригласить её к себе на каникулы.

— Ей мама не разрешит. Я ей не нравлюсь. Уверена, она и меня никогда не пригласит. И вообще, кто поедет в Шотландию? Билеты слишком дорогие!

— Ну, во всяком случае, такая возможность существует, — сказал дедушка.

Он поднялся на ноги и пошёл ставить чайник.

— Ты сможешь поехать. Например, мы все станем копить деньги, или выиграем в лотерею, или мало ли в чём ещё… А вот мне не сесть в поезд и не отправиться в рай, чтобы навестить твою бабушку. Правда, рано или поздно я туда попаду, но это дорога в один конец — нет шансов вернуться.

— Не надо, дедушка! — попросила я.

Не могу терпеть разговоров о смерти, даже в шутку.

— Ты никогда, никогда, никогда не умрёшь! Ты меня слышишь?

— Сделаю всё возможное, чтобы ещё покрутиться вокруг вас, родная. Ну, попьёшь со мной чайку? Если как следует покопаешься в холодильнике, найдёшь сюрприз.

Сегодня не было печенья в сахарной глазури. Дедушка — купил пирожные с кремом — безе с вишней, блестящий шоколадный эклер, ярко-красное клубничное и большое бисквитное с кремом и вареньем! Я открыла коробку и посмотрела на них с благоговейным трепетом.