Жаклин Уилсон - Лучшие подруги

— Тебе не приходило в голову, как опасно убегать из дома? Две маленькие девочки, и совсем одни!

Папа вздрогнул, и кровать под ним заходила ходуном.

— Ведь все что угодно могло случиться! Пообещай никогда больше никуда не убегать! Ты меня слышишь?

Мне не хотелось его слушать. Я закрыла уши руками. Посидев ещё немного, он тихо вышел.

Я лежала, уткнувшись головой в подушку. Потом услышала, как папино такси отъехало от дома, и подбежала к окну. Мама с вытянутым лицом сидела на заднем сиденье.

Отчаянно забарабанила по стеклу:

— Вы едете к Алисе? Пожалуйста, возьмите меня с собой! Я же с ней не попрощалась!

Мама с папой даже не взглянули в мою сторону. Такси отъехало. Я с шумом выскочила из комнаты, но на лестничной площадке меня схватил Кэллум.

— Пусти! Мне надо к Алисе! — кричала я.

— Нельзя, Джемма! Ты себя скомпрометировала, сама знаешь. Хватит брыкаться, сестрёнка! Ой! Не лягайся! Я же на твоей стороне!

— Тогда отведи меня к ней! Отвези на своём велосипеде! Кэллум, ну пожалуйста!

— Послушай, тебе не разрешат повидаться с Алисой, даже если я тебя приведу. Её родители чуть с ума не сошли, когда узнали, что вы обе пропали. Слышала бы ты, что они говорили!

— Не понимаю, что на них нашло! Им на нас наплевать! Иначе бы они нас не разлучили! — сказала я, перестав брыкаться. — Никому нет дела до нас с Алисой! Чихать им на наши переживания! Представь, что тебе бы не разрешили встречаться с Айешей!

— Ну, это другое…

— А вот и нет! Вот и нет! — воскликнула я, сжав кулаки и колотя его в грудь. — Ты думаешь, мы ничего не чувствуем только потому, что мы дети!

— Ладно, ладно, не заводись! И перестань драться!

Он схватил меня за руки. Я прицелилась, чтобы как следует заехать ему ногой по голени, но лишь легонько стукнула носком кроссовки. Знала, что Кэллум прав. Проку от него мало, но он на моей стороне.

Джек держался в стороне. Он терпеть не может суеты. Но когда я вернулась к себе в комнату, меня пришёл навестить Бешеный Лай. Он забрался рядом со мной на кровать и стал нежно меня облизывать. Нельзя сказать, что было очень приятно, — несмотря на то что Джек без конца его моет и чистит ему зубы, от него всё равно чем-то пахнет. Как бы то ни было, пёс изо всех сил старался меня утешить.

Потом я услышала, как вернулось такси. Хлопнула передняя дверца. Раздались шаги, и по полу зацокали мамины высокие каблуки — цок-цок-цок. Настежь распахнув дверь и прижав к себе мятое канареечное уродство, она встала на пороге. Потом бросила платье мне на кровать.

— Надеюсь, ты удовлетворена, юная леди! Вечеринка сорвана. Пришлось вызвать доктора, потому что у мамы Алисы не прекращалась истерика. Гости в недоумении разошлись по домам и оставили после себя пятьдесят бифштексов, пятьдесят недоеденных цыплят и пятьдесят печёных картофелин… Всё коту под хвост! Плюс пудинги, вишнёвый творожный торт, тирамису и миссисипский пирог…

— Принесла бы чего-нибудь домой!

Я не собиралась вредничать. Просто было жаль восхитительной еды, отправленной на помойку. Подумаешь! Жалкая мысль о голоде — лишь капля по сравнению с Ниагарским водопадом слёз, которые ещё прольются после неминуемого расставания с подругой! Мама меня не поняла.

— Ты невероятная эгоистка и жадина, Джемма Джэксон! Не представляю, как у меня могла вырасти такая дочь! Как в такую минуту можно думать только о себе и своём маленьком толстом пузе?! — закричала мама.

— Я и не думала о своём животе! Как он может быть одновременно маленьким и толстым? Ничего не понимаю! — закричала я в ответ.

И зря.

Мама заставила меня сидеть в своей комнате и не позвала к чаю. Обед я уже пропустила — да она решила меня голодом заморить! Ладно, знаю, что наелась шоколада, чипсов и зефира, которые купила Алиса, но я же только заморила червячка!

Погружённая в горестные раздумья, я лежала на кровати, и рот наполнялся слюной от запаха еды, готовящейся внизу. Ветчина… Чудесная, скворчащая ветчина с хрустящей корочкой! В животе урчало, я сжала его руками. Теперь он не казался толстым. Меня морили голодом, собираясь превратить в скелет. Мама ещё поплачет, когда придёт утром меня будить и с трудом узнает свою дочку в девочке — кожа да кости, — вываливающейся из пижамы фирмы «Халк», которая вдруг стала ей ужасно велика.