Жаклин Уилсон - Девочка-находка

Она смотрит на меня. У неё узкие зеленые глаза.

— Прогуливаешь?

— Нет.

— Кончай врать. Ты же в школьной форме, дурочка.

— Ну ладно. А ты тоже прогуливаешь?

— Я временно не учусь. Социальные работники все ещё решают, как со мной поступить. Только не спрашивай почему. Моё дело и без того занимает несколько шкафов. — Она говорит с гордостью, задрав подбородок. — Ну и зачем ты пришла? Тебе нужна Пэт?

— Я… не знаю, — бормочу я. — Пэт? Патриция… Уильямс?

— Она самая. Тётушка Пэт, любительница детей. А, все ясно. Ты одна из них? — Таня смеётся. — Я схватываю на лету. Только что-то ты непохожа на приютскую. И говоришь не как все.

Я сглатываю. Переехав к Мэрион, я научилась следить за своей речью.

— Люблю пускать пыль в глаза, — говорю я с интонацией приютской девчонки.

Таня смеётся:

— А ты тоже быстро схватываешь, Эйприл. Ну так как — зайдёшь к Пэт?

Внезапно мне становится страшно.

— Уже не знаю, хочу или нет, — бормочу я.

— Да она нормальная тётка, говорит Таня. — Пошли.

Она встаёт и сажает ребёнка на бедро. Берет меня за руку. Я позволяю ей подвести себя к входной двери.

Дверь на защёлке. Таня открывает её ногой. Она обута в босоножки на высоком каблуке. Обои в коридоре исчёрканы карандашом, по ковру разбросаны детали конструктора и машинки. Пахнет свежим хлебом, подгузниками и тальком. Я вдыхаю эту смесь, пытаясь вспомнить запах.

— Пэт, у нас гости! — кричит Таня и тащит меня по коридору на кухню.

У плиты стоит женщина. У её ног двое малышей играют с кастрюлями. Она именно такая, как я и представляла: мягкая, уютная, розовощёкая; ни грамма косметики, старый свитер, вытянутая юбка, сбитые туфли. Но моё сердце не ёкает. Я её не узнаю. И по её добродушной улыбке понимаю, что она меня тоже не помнит.

— Здравствуй, детка, — говорит она. — Кто ты такая?

— Эйприл, — говорю я. И жду.

— Эйприл, ласково повторяет она. — Чудесное имя. И очень подходит к сегодняшнему дню.

— Поэтому меня так и назвали. Вы меня не помните? Я Эйприл, ребёнок со свалки.

Мне трудно это произносить. Глупое, жалкое признание. Я чувствую себя так, будто меня вновь окунули в мусорный бак, полный очисток.

— Это ты о чем, Эйприл? Какая ещё свалка? — спрашивает Таня.

Та, где меня нашли. В день, когда я родилась, — бормочу я.

— А-а-а… Ясно. Уютное местечко. — Танины брови ползут вверх.

— Ах да, конечно. Теперь я вспомнила, — говорит Пэт, встряхивая головой и улыбаясь. — Маленькая, но очень крикливая девочка. Ты плакала ночи напролёт. Я ходила с тобой по комнате взад-вперёд, взад-вперёд, но ты не унималась. Младенческие колики… Они мучили тебя дольше обычного.

— Может быть, она просилась к маме, — говорит Таня. Эйприл, она что, правда выбросила тебя на свалку?

Я киваю, стараясь не зарыдать.

— Н-да, любящая у тебя была мамочка, — цедит Таня. — Чем же ты ей так не приглянулась?

— Таня, уж кто-кто, а ты могла бы понять Эйприл. Нельзя ругать чужих родителей. Кто мы такие, чтобы судить других? — говорит Пэт. — После родов у некоторых женщин мутится рассудок. Они ничего не могут с собой поделать. Они бросают детей там, где родили. В телефонных будках, например. Я знала одного бедного крошку, которого бросили в туалете.

— Надеюсь, ты хорошенько сполоснула его, прежде чем принести домой, — говорит Таня. — Ты слышишь, Рикки? Прекращай мочиться в пелёнки, а не то отправишься прямиком в унитаз.

— Таня! — всплескивает руками Пэт. — Помешай соус, а я принесу вам обеим попить.

— Мне ром с колой, Пэт. А тебе, Эйприл? — спрашивает Таня.

— Ром с колой? Жаль, у нас как раз кончился ром, — говорит Пэт. — Будешь колу, Эйприл?

— Да, спасибо.

— Где ты живёшь, детка? Твоя семья знает, что ты тут? — Она делает вид, что спрашивает просто так, но на самом деле проверяет, не сбежала ли я. — Ты ведь не ушла из дома без разрешения?

— Что вы, конечно нет! Я ходила к зубному, это рядом, и решила заодно посмотреть, где я когда-то жила.

— Как мило с твоей стороны! Ну конечно, я отлично помню тебя, Эйприл.

Пэт лжёт. Она совершенно меня не помнит. Для неё я — одна из десятков младенцев, чьи голоса слились в сплошной пронзительный плач.

— С кем ты живёшь, а? спрашивает Таня. — Эта твоя мама… Она за тобой вернулась?

— Нет, меня удочерили.

— Хм-м-м… — вздыхает Таня. — Мою младшую сестрёнку тоже удочерили. Маленьким и хорошеньким куда проще.

— Ты с ней видишься?

— Нет. Точнее, да, но редко. Они говорят, сестрёнка после этого плачет. Ещё бы! Она по мне ужасно скучает. А я по ней.