Ирина Молчанова - Когда улыбаются звезды

— Если ты не понимаешь разницы между «целоваться» и «целовать», то расти тебе и расти, девочка, — раздраженно произнес Дима.

— Если ты такой взрослый, пойди поищи себе девочку постарше, а не охмуряй глупыми подарками мою бестолковую сестру!

— Бестолковая тут только ты!

Саша махнула рукой.

— Шел бы ты отсюда, ты здесь никому не интересен!

— Отвечай за себя!

Маша поднялась, она сдерживалась из последних сил, чтобы не расплакаться. Они спорили о ней так, словно ее тут не было. Их не волновало, что она чувствует, какие у нее есть желания, а делили, точно какую-то вещь.

— Пойдем домой, — потянула ее за рукав сестра.

— Хватит командовать, — рассердился Дима.

— Проваливай, — не глядя на него, буркнула Саша, — кажется, и так всем ясно, Маше ты не нужен!

— Прекрати за нее решать! Маша, зачем ты позволяешь ей…

Маша выдернула рукав у сестры.

— Оставьте меня в покое. Вы так похожи… Не ссорьтесь, лучше присмотритесь как следует друг к другу. — Она побрела в сторону своей школы, где надеялась посидеть в тихом дворике и в одиночестве подумать.

— Мы не похожи! — в один голос воскликнули они.

— Маша, увидимся завтра! В школе! — крикнул Дима. — Я подойду, вот увидишь!

— Дурак, — обозвала его Саша, — есть у нее уже парень, чего тут непонятного! Оставь ты ее! Найди себе подружку по возрасту!

Сестра догнала Машу и пошла рядом. Дима отстал.

— Не будь глупой, — как обычно, жестоко сказала Саша, — нечего обижаться, этот парень все равно слишком взрослый для тебя!

— А тебе не все ли равно, обижаюсь я или нет?

— Конечно, мне все равно, — заявила Саша. — Но не могу я смотреть, как этот гад охмуряет тебя! Ты ведь совершенно ничего не понимаешь!

— Он не гад, странно, что ты этого не поняла, раз вы общались, — возразила Маша.

— Что же ты не догонишь его тогда? Беги за ним! Вперед! Раз не гад, чего щеки надула?

— Тебе не понять.

— Все я понимаю. Выделываешься! Как же без этого, аж два парня ухлестывают, почему бы не попудрить сперва им мозги! Молодец, так держать!

Снег усилился, большие снежные хлопья танцевали в свете ярких фонарей, безмолвно и грустно было на улице, совсем как у Маши на душе. Хотелось одиночества, но сестра продолжала сердито плестись за ней, что-то объяснять, доказывать. Маша старалась не вдумываться в злые слова, пропускала мимо ушей, как делала всегда. Знала она, что Дима ей совсем не подходит, понимала, что он старше на целых два класса, догадывалась о его ветрености, но никакие наговоры сестры не могли заставить ее думать о нем плохо. Да, он стыдился ее, но это была его единственная вина. Она просто не могла думать плохо о том, кто помог ей, когда другие проходили мимо. Не могла не вспоминать с теплотой, как он отнесся к бездомной собаке с перебитыми лапами. Этот красивый парень умел сочувствовать, пусть даже не выставлял свои переживания всем на обозрение, умел быть добрым и внимательным.

— Куда ты идешь?! — наконец не выдержала Саша.

Маша остановилась на светофоре.

— Тебе не обязательно идти со мной.

— Не глупи, пошли домой, — поежилась сестра, — я уже замерзла!

— Если ты чувствуешь себя виноватой… — начала Маша, но Саша ее перебила:

— С чего вдруг? Я не чувствую себя виноватой перед тобой! Не я подошла к твоему Диме, а он подошел! Не я начала разговор! Я лишь…

— Выдала себя за меня, — без всякого осуждения закончила Маша.

Зажегся зеленый свет, она сошла с поребрика. На миг ее оглушил визг покрышек. Последнее, что она успела увидеть и услышать, были ярко-красный бампер и крик сестры.

Осознание собственной жестокости пришло к ней за считаные секунды и осело в душе, как ледяная пыль из-под колес красной иномарки, сбившей сестру и унесшейся на высокой скорости вдаль. Саша стояла посреди улицы и смотрела на небо. Хмурое, затянутое точно грязной клеенкой. Она не могла плакать, слез не осталось. Прошло только два дня, а ей казалось, что прошел целый месяц, как она не видела сестру. Раньше уходила не прощаясь, даже не глядя в сторону Маши, наверняка знала, что вернется и сестра будет дома. Всегда будет рядом, всего в десяти шагах от нее, нужно лишь выйти из своей комнаты, пересечь коридор, и можно всегда без стука ворваться и напугать или, напротив, тихонько приоткрыть дверь и проследить. Маша никогда не злилась на нее за это, а Сашу всегда раздражал спокойный вопрос: не нужно ли ей что-нибудь? Ей всегда что-нибудь было нужно: дразнить сестру, обзывать, обижать. Она не могла существовать, если не скажет с утра пораньше какую-нибудь гадость, если не придерется. С самого детства ей хотелось все то, что хотелось сестре. Игрушки, конфеты, фломастеры, одежду. Маша хотела, а получала Саша. Если сестра просила у родителей куклу, она требовала, чтобы эту куклу купили именно ей, а Маше другую. Или требовала купить ей куклу лучше, чем у Маши, а потом ходила и дразнила сестру. Она ненавидела, когда их сравнивали, когда Машу хвалили, когда сестра в чем-то ее превосходила. Назло полюбила вместо кошек и собак попугаев. Всю жизнь разыгрывала аллергию, чтобы Маша не получила вожделенного котенка. Пошла в другую школу, лишь бы в очередной раз доказать всем, какие они разные. У нее с сестрой не было общих друзей, а ее друзья понятия не имели, что у Саши есть близняшка. Только Лена, с которой она давно дружила, знала про Машу. Подруга частенько просила их познакомить, но Саша категорически отказывалась. Когда Лена заговаривала об этом, врала, что не хочет ни с кем делить любимую подругу, даже с родной сестрой. Лене это льстило, в конце концов она перестала настаивать на знакомстве.