Владимир Разумневич - Степная радуга [Повесть-быль]

На селе о Юшке говорили разное. Будто в молодости был он красив и богат — отец его был архиереем, — потом разругался с родителями, бежал в лес и собрал там из бродяг и бедняков отряд под названием «Красный петух». Отряд наводил страх на местную знать, поджигал барские усадьбы, забирал имущество и уводил скот. Захваченные богатства раздавали бедноте, а себе оставляли лишь самое необходимое. Жандармам удалось напасть на след Мятежников. Ночью вооруженные солдаты окружили их лагерь, перебили охрану, и в лесной чаще разгорелась кровавая сеча. Лишь несколько человек из отряда Юшки остались в живых, а самого его, оглушенного нагайкой, солдаты заковали в кандалы, отправили в губернский город. Он был приговорен к пожизненной каторге.

Через семь лет Юшка вернулся в родные места, постаревший, в жалких лохмотьях на сгорбленных плечах, с трясущейся головой. В справке, которую выдали ему в жандармском управлении, было написано — «умственно неполноценный». Он ходил по деревням с котомкой на боку и с сучковатой палкой в руке, просил милостыню, но не как другие нищие — униженно и скорбно, а с каким-то спокойным достоинством, словно требовал то, что ему по праву принадлежало. Переступив порог чужой избы, Юшка обычно спрашивал разрешения погреться у печки или присесть к столу. Затем доставал из котомки потрепанную, засаленную книгу, неторопливо листал ее и, найдя нужную страницу, начинал бубнить, словно молитву, непонятные, таинственные слова. Его речь заканчивалась одним и тем же требованием: «Согласно числу такому-то, — он называл цифру, обозначенную внизу раскрытой страницы, — вам предписано пригреть и насытить пищей телесной странницу Акулину. Отказать в этом вы не смеете, ибо ради вашего житейского благополучия приняла она на себя великий крест, сотканный из мук и страданий, пожертвовала всем, чем могла». И никто не смел отказать Юшке в приюте, все жалели его, несчастного, кормили и одевали. Старики, помнившие Юшку по былым годам, пытались заговорить с ним, воскресить в памяти юродивого лихие действия отряда «Красный петух», но он открещивался обеими руками и говорил: «Не я это! Не я! Это все она, Акулина-праведница…» Рассудок его тут и вовсе мутился, и он, заговариваясь, нес околесицу, лишенную всякого смысла, вспоминал про какую-то птицу белокрылую, тыкал пальцем в книжные страницы под номером 17 и 27, по вине которых якобы погибла эта белая птица и миром с тех пор стал править черный дьявол. Юшка мучительно отыскивал в книге другие числа, которые были бы способны сокрушить зло, восстановить справедливость и принести народу избавление от всех напастей. Он мусолил палец, морщил лоб, разглядывал каждую страницу своей книги, но всякий раз спасительная цифра ускользала от него, и поиски ни к чему не приводили. И он уходил опечаленный, с глазами потухшими, скорбными. И только озорные мальчишки не могли понять душевной Юшкиной боли. Они бегали за ним, припрыгивая и насмехаясь, пугали юродивого злополучными цифрами, дразнили его «Акулиной» и однажды даже похитили из его котомки книгу. Юшка после этого тяжело захворал, целую неделю не появлялся на улице и, наверное, умер бы от горя, если бы мальчишки, сжалившись, не подбросили ему книгу обратно: книга, которую они считали волшебной, на самом деле была сборником произведений поэта Александра Пушкина, изданным в 1841 году. Мальчишки потеряли всякий интерес к книге, а для Юшки, наоборот, она стала еще дороже, и он бдительно следил, как бы озорники вновь не покусились на его единственное богатство. При встрече с людьми он вынимал книгу из котомки и прижимал к груди, как Библию. Несмотря на пошатнувшийся рассудок, Юшка обладал феноменальной памятью, называл каждого, с которым сталкивался хотя бы раз в жизни, по имени-отчеству и в минуты умственного просветления мог безошибочно пересказать родословную любого жителя села, вспомнить дедов и прадедов, бабушек и прабабушек, перечислить все их добрые деяния, о которых никто, кроме него, не знал. Появление каждого нового человека в Большом Красном Яре не ускользало из поля зрения Юшки. Архипа Полякова он видел всего лишь один раз, случайно столкнувшись с ним на улице, возле кузницы, и теперь, застав его в доме Калягина, не преминул напомнить об этой встрече.

— Ах, и вы здесь, Архип Спиридонович! — сказал он, присаживаясь к столу. — Вещей оказалась цифра-то сто двадцать четыре — указала она праведнице Акулине на свиданьице с вами близкое под сенью обители благочестивой, вдали от шума наковального.