Анника Тор - Остров в море

Внутри пахло рыбой и смолой. Странного вида бочки и ящики стояли вдоль стен, нагроможденные друг на друга.

Под потолком на шестах висела черная сеть. Сломанное весло, старый табурет на трех ножках. Другие вещи, которые она не могла распознать в темноте. Штеффи нашла сложенный брезент, села на него и сняла мокрые туфли. Затем отвернула кусок брезента, накрылась им и легла.

Проснулась она оттого, что кто-то тряс ее за плечо.

– Проснись! – сказал голос дяди Эверта. – Проснись, девочка!

Штеффи открыла глаза. Дядя Эверт склонился над ней. Он легонько хлопал ее ладонями по щекам, но, увидев, что она проснулась, прекратил.

– Что случилось? – спросил он, и Штеффи не смогла решить, сердитый ли у него голос или встревоженный.

– Я уснула, – глупо ответила она. – Я не хотела. Простите.

– Мокрая, как утопленная дворняжка, – сказал дядя Эверт и поднял брезент. – Что ты здесь делаешь?

– Простите, – пробурчала она снова, хотя не знала толком, за что просила прощения.

Дядя Эверт поднял ее и на руках вынес из-под лодочного навеса. Весь путь до дома он нес ее, по скользким камням и в гору по тропинке.

– Я могу идти сама, – сказала Штеффи. – Я не больна.

Но она была рада, что дядя Эверт не поставил ее на землю. Так прекрасно было просто лежать у него на руках. Когда Штеффи была маленькой, еще до рождения Нелли, папа обычно укачивал ее, чтобы она заснула. Она осторожно приклонила голову к плечу дяди Эверта.

– Что случилось? – так же спросила тетя Марта, когда дядя Эверт внес Штеффи на кухню и положил ее на софу. – Где ты ее нашел?

– Она спала под навесом для лодки, – ответил дядя Эверт. – Что-нибудь случилось?

– Понятия не имею, – сказала тетя Марта. – Где туфли?

– Они остались там, внизу, – прошептала Штеффи. – Я сняла их. Они были такие мокрые.

– Зачем ты туда пошла? – спросил дядя Эверт. – Тебя кто-то обидел?

– Да, – прошептала Штеффи. – Или нет, не то, чтобы обидел… – На этом запас ее шведских слов закончился.

– Чудной она ребенок, – сказала тетя Марта, помогая Штеффи снять пальто и кофту. Штеффи так замерзла, что просто тряслась от холода. Зубы стучали.

– Ей нужно принять горячую ванну, – сказала тетя Марта. – Эверт, иди в комнату.

Дядя Эверт вышел из кухни и затворил дверь. Тетя Марта согрела на плите воды и наполнила большой чан. Штеффи попыталась отстегнуть подвязки, но пальцы закоченели. Тете Марте пришлось помочь ей.

Вода была горячей. Жгло до боли, когда ее замерзшее тело стало согреваться. Штеффи расплела мокрые косы и позволила им плавать в воде.

Тетя Марта принесла полотенца и ночную сорочку. Она помогла девочке вытереть спину, а мокрые волосы Штеффи приводила в порядок сама. Мама обычно осторожно причесывала их и делала прямой пробор. Теперь же волосы спутались. Штеффи мучалась с гребнем. Было больно. Она оставила самые сложные колтуны и скрыла их под только что причесанными волосами.

Ни дядя Эверт, ни тетя Марта больше ни о чем не спрашивали. Перед сном Штеффи дали теплого молока с медом.

На следующее утро она заболела, и ей не пришлось идти в воскресную школу. В обычную школу она не ходила еще целую неделю.

Дядя Эверт тоже был дома. Бушевал шторм, поэтому «Диана» не могла выйти в море. Дядя Эверт рассказывал моряцкие байки и учил Штеффи играть в карманные шахматы.

Каждый телефонный звонок пугал Штеффи, но всякий раз это была не мама Бриты.

Когда Штеффи снова отправилась в школу, шел снег; крупные мокрые хлопья таяли, касаясь земли.

Сванте оставил в покое ее косы. Хоть в этом было облегчение.

На перемене к Штеффи подошла Брита. По выражению ее лица было ясно, что она хочет сказать нечто важное, но собирается выжидать как можно дольше.

Штеффи смотрела на снежные хлопья, кружащиеся в воздухе. Она не собиралась заговаривать с Бритой. Если ей есть что сказать, пусть сама сделает первый шаг.

Брита откашлялась.

– Я решила простить тебя, – торжественно сказала она. – Если ты действительно раскаиваешься. Тогда Иисус наверняка тоже простит тебя.

– Спасибо, – ответила Штеффи и попыталась выглядеть полной раскаяния.

– Мама сказала, что мы должны быть кроткими и терпеливыми, – продолжала Брита. – Ты жила в царстве греха всю жизнь. Это не твоя вина.

В царстве греха! Штеффи открыла рот, чтобы выразить протест, но Брита опередила ее.