Анника Тор - Остров в море

Самой красивой оказалась маленькая фарфоровая собачка. Она была белой с коричневыми пятнами, а нос – не просто черный, а позолоченный. На шее – голубой ошейник, голова склонена набок.

– Нелли, – крикнула из кухни тетя Альма. – Нелли, прекращай играть, слезай со скамьи и иди сюда.

Штеффи осталась у шкафа и не могла отвести взгляд от фарфоровой собачки. Она была такая славная. Штеффи захотелось просто подержать ее немного в руках. Медный ключ был вставлен в замочную скважину стеклянной двери. Штеффи повернула его, открыла шкаф и осторожно достала собачку. Фарфор приятно холодил ладонь. Она осмотрела собачку со всех сторон и тихонько похлопала ее.

– Мими, – прошептала она фарфоровой собачке. – Тебя зовут Мими.

– Штеффи, – раздался из кухни голос тети Альмы.

Не успевая сообразить, что она делает, Штеффи сунула фарфоровую собачку в карман платья. Локтем толкнула дверцу шкафа, и она затворилась.

На кухне тетя Альма поставила на стол молоко и бутерброды. Штеффи съела совсем немножко. У тети Альмы она была гостем, еще одним гостем, которого нужно кормить. Поэтому, когда тетя Альма предложила ей второй бутерброд, она поблагодарила и отказалась.

– Я… не голодна, – запинаясь сказала Штеффи по-шведски. Она пользовалась только правой рукой, когда ела и пила. Левая сжимала фарфоровую собачку в кармане. Нужно поставить ее на место как можно скорее.

После еды тетя Альма отправила всех в сад. Она собралась навести порядок в доме, и не хотела, чтобы дети ей мешали.

Маленькая фарфоровая фигурка жгла карман. Штеффи все время держала собачку в руке, чтобы та не ударилась обо что-нибудь и не разбилась. Тихо сидя в саду, Штеффи ждала, когда тетя Альма снова их позовет. Тогда у нее будет шанс проскользнуть в гостиную и поставить фигурку на место в шкаф.

Сквозь открытое окно Штеффи услышала, как забили настенные часы. Один, два, три удара. Уже три часа. Пора домой.

– Я пошла, – крикнула она Нелли.

Мими была вынуждена отправиться вместе с ней в белый дом. Завтра наверняка представится удобная возможность поставить фигурку на место.

Штеффи бежала почти всю дорогу. Открыв дверь, она услышала, как настенные часы бьют четверть четвертого.

Тетя Марта вышла из кухни. Она не выглядела рассерженной, хотя Штеффи опоздала. Наоборот, почти радостной.

– Пойдем, – сказала она и прошла через кухню в комнату.

В кресле-качалке сидел мужчина. Когда Штеффи вошла, он встал и подошел к ней. На нем были синие штаны и вязаный свитер. Рука, которую он протянул девочке, оказалась большой, теплой и мозолистой. Лицо – загорелое, изборожденное морщинами. От его одежды слегка пахло рыбой.

– Дядя Эверт, – сказала тетя Марта.

– Штеффи, – представилась Штеффи.

– Добро пожаловать к нам, – приветливо сказал мужчина.

– Спасибо.

– Она понимает! Ты слышала, Марта, она понимает!

– Да, немного, – ответила тетя Марта.

Она отправилась на кухню готовить обед.

Дядя Эверт снова опустился в кресло-качалку. Штеффи села на стул напротив него. Они смотрели друг на друга. Глаза дяди Эверта были ясно-голубые. Его взгляд, казалось, проникал в душу, проходил насквозь и устремлялся вдаль в пространство. Словно он так долго смотрел на море, что морская синева влилась в его глаза.

Наконец дядя Эверт нарушил молчание. Он произнес медленно по-немецки, словно подыскивая слова:

– Я… рыбак, – он показал пальцем в сторону моря. – Далеко ездить… на лодке.

Штеффи усердно закивала. Немецкий дяди Эверта оказался еще хуже, чем ее шведский. Но этого было вполне достаточно, чтобы понять, что он рыбак и уходит в море на своей лодке.

Неуверенно они заговорили друг с другом на смеси немецкого, шведского и языка жестов. Штеффи рассказала, что ее отец – врач, что ее мама до замужества была оперной певицей. Дядя Эверт объяснил, что он в молодости был моряком, и именно тогда немного выучился говорить по-немецки.

– Гамбург, – сказал он, – Бременский порт. Амстердам.

И Штеффи поняла, что его корабль заходил в порты Северной Германии и Голландии. Первый раз за все время пребывания на острове она могла поговорить с кем-то еще, кроме Нелли. Ей хотелось, чтобы эта беседа продолжалась весь вечер.

– Эверт, – крикнула тетя Марта из кухни. – Обед почти готов.

Дядя Эверт поднялся.