Татьяна Александрова - Друзья зимние, друзья летние

А ежик — ежик был чудо! Мы сразу назвали его Яшка. Он звонко топал по деревянному полу коготками, когда бежал по комнатам, всюду совал длинный носик, хмыкал, чихал, одобряя или не одобряя увиденное, и глазки у него сверкали, как смородинки.

Чем глубже осень, тем реже он играл с нами, меньше интересовался молоком в блюдце, долго пропадал под шкафом, где у него была постель — старый половичок, который Матрешенька специально выстирала, где Яшке было приятно спать. Всю зиму он и проспал на этом половике под шкафом, в самом дальнем углу.

Зато когда солнце стало вставать рано и уходить с неба поздно, Яшка выкатился из-под шкафа и пошел гулять по комнатам.

— Дверью не прихлопните! Много ли ему надо! — тревожилась Матрешенька.

На улицу его не брали, боялись за него: как понесем? Там собаки, мальчишки. Это сейчас мальчишки более цивилизованные.

В квартире Яшка был полный хозяин и лазал повсюду. Папа торопится утром на работу, натягивает сапоги, — из сапога сердитое пыхтение. Яшка сердится, что его зря потревожили. С тех пор взрослые всегда вытряхивали обувь прежде чем надеть.

Однажды Яшка пропадал весь день. Мы напрасно ползали по всей квартире, шипели, звали: «Яш! Яш!», ставили блюдечки с молоком в разные потайные уголки. А вечером папа вернулся с работы, поставил на пол портфель, и оттуда, негодующие фыркая, выбрался Яшка и зацокал по полу в кухню, к блюдцу с молоком: проголодался за день. Он ходил с папой на работу, вернее ездил в портфеле. Залез туда ночью, а папа обнаружил его только на работе. Открывает портфель в кабинете, хотел своему начальнику поднести деловые бумаги, а там, на деловых бумагах, Яшка фыркает — на папу, на начальника и на сидящих товарищей по работе, хотя они-то и подарили папе ежика, нашли в лесу и — нам, ребятам.

Мы сидели на траве и играли в камушки. Эту игру, а вместе и сами камушки мы привезли с Украины, где побывали в начале лета, и весь наш двор, все мальчишки и все девчонки научились играть и играли в эту игру и утром, и вечером, пока не заходило солнце. Темнеет, все камушки кажутся серыми, подбрасываем их и ловим и никак не оторвемся от этой игры.

Попробуйте сами, это очень интересная игра; если вы не очень маленькие или не очень большие. Соединив ладони ковшиком одна к другой, погремите камушками, смешайте их и, отняв ладони, высыпайте их перед собой. Кучка из шести — двенадцати камушков. Подбросив один камушек кверху, хватаешь с земли другой и в ту же ладонь подхватываешь падающий сверху. Удалось поймать, откладываешь в сторонку оба, подбрасываешь третий камушек и хватаешь с земли четвертый, пока все камушки не переловишь и не схватишь.

Для игры нужно было хорошее удобное место. О тротуар, например, пальцы обдирались. Лучше всего мягкая притоптанная земля или притоптанная травка. Место для игры отыскалось на той стороне дома. Там, правда, чужие окна глядели на нас. В случае чего не покричишь. Не выглянет родное лицо, не защитит криком: «Вот я вас! Чего пристали к маленьким?» Мы — Светка, Лузочка, я и Наташа устроились на притоптанном газоне очень удачно. И нам никто не мешает, и мы никому не мешаем.

Очередь бросать камушки не моя. Оглядываюсь и вижу, как солнце садится за зеленый забор. Там таинственная картонажная фабрика из темно-красного кирпича. Оттуда выходят утомленные люди. Очень хочется там побывать. Но не хочу доставлять лишних забот сторожу. Забор то ли сломали, то ли он сломался сам. Мальчишки и большие девочки залезали на поломанные кирпичи, проникали внутрь. Сторож только успевай кричать и гоняться за ними. Там можно найти разноцветные картонные трубочки, тоненькие на концах, с утолщением посередине — шпульки. Но к игре как-то не удавалось их приспособить.

И вот наступала моя очередь. Я один за другим брала в ладони теплые камушки, подбрасывала их и забывала про все на свете. А когда камушки подбрасывали Света, Лузочка или Наташа, я смотрела на бабочек. Много-много крупных разноцветных бабочек. И я забываю про все на свете, следя за ними.

Вот так и летают весь день перед глазами то легкие бабочки, то тяжелые камушки.

Мороженое продавал на станции хмурый дяденька. Он был в белом фартуке и стоял возле блестящего сооружения, похожего на алюминиевую походную кухню средних размеров, или же на поставленные на колеса огромные баки для кипячения белья. Из этих баков он доставал ложкой необыкновенно вкусное мороженое, укладывал в аккуратные круглые коробочки, наподдавал этакий алюминиевый шпенек, и мороженое выскакивало наружу, засунутое между двумя круглыми вафлями, ровное, как куличик из песка. Мороженое было белое (сливочное и пломбир), желтоватое (крем-брюле) и розовое с ягодками — земляничное.