Владимир Арро - Мой старый дом

— Михеев, — кричу, — Михеев, ты выйдешь?!

Михеев отвечает в окно:

— Слушай, ты ещё здесь? Вот здорово! А я ведь тебя искал! Я сейчас выйду. Подожди минуточку.

Жду. Жду.

Михеева всё нет.

Куркина высунулась из окна, спрашивает:

— Скачков, назови полевое растение из семи букв, в середине «рэ», на конце буква «а».

Я говорю:

— Куриная слепота.

Куркина водой как плеснёт. Вода упала с треском, меня немного забрызгала.

Я говорю:

— Куркина, эй, схватишь!

— Не достанешь, — отвечает Куркина. — А ты что у нас во дворе так долго делаешь? Дежуришь?

— Закрой свою форточку, — говорю.

— А я знаю, что ты делаешь. Ты одного человека ждёшь.

— Молчи, Куркина, никого я не жду.

— Нет, ждёшь, ждёшь, я знаю!

Я говорю:

— Не твоё дело.

— Только напрасно ты ждёшь, Скачков, ты не жди! — говорит Куркина.

Я стал выискивать какой-нибудь камешек.

— Скачков, этот человек на тебя ноль внимания, фунт презрения!

«Ну, — думаю, — тут надо не камешек, а порядочный камень».

Я говорю:

— Куркина, ещё одно слово скажешь — получишь!

А Куркина:

— Ей такие вычеркнутые не нужны.

— Кому?

— Не прикидывайся! Будто не знаю, кого ты ждёшь.

— Ну, кого?

— Полю, Полю!

«Ах, Полю! Ну конечно Полю. Куркина, не буду в тебя бросаться, раз Полю».

Я кричу:

— Куркина, а полевое растение из семи букв — это сурепка!

— Сама знаю!

Надоела мне эта Куркина.

— Михеев, — крикнул я, — Михеев!

Он выглянул.

— Саня, ты меня ждёшь? Это замечательно!

— Отвратительно! — кричит Куркина.

— Я тебе хочу кое-что сказать, но мне никак не выйти, меня не пускают.

Куркина кричит:

— Выйти ему, выйти!

— Да замолчи ты, суетливая какая девица, — говорит Михеев. — Саня, может, ты подымешься ко мне?

— Ля-ля, тра-ля-ля! — кричит Куркина.

— Ой, слушай, подымись, это так важно!

— Ой, слушай, подымись, это так важно! — кривляется Куркина.

«Ну конечно подымусь. В чём дело. Раз это так важно, что мне, трудно подняться?»

Михеев вышел на лестницу.

— Пойдём сядем на подоконник. Поговорим.

— Да-да, пойдём, — говорю, — сядем поговорим.

— Не отпускают, понимаешь?

— Понимаю.

— Говорят: сиди дома. Веришь, нет?

— Верю.

— Житья никакого не стало!..

Михеев загрустил, задумался.

— Да что ты, — говорю, — Михеев, загрустил-то, ну, и что такого, ты посмотри, я какой весёлый, а, Михеев! А вот я тебя сейчас развеселю!..

Стал я бороть Михеева, а он: «Пусти, пусти!»

— Ну что, — спрашиваю, — ты хотел сказать?

— Да ты, — говорит, — меня с мысли сбил! Ты хоть знаешь, что сегодня «Спартак» с «Шахтёром» играют?

— Ну и пусть играют.

— Саня, так ведь это же полуфинал!

— Ну и что?

— Приходи ко мне вечером телевизор смотреть! Слушай, Сумин придёт! Мы знаешь как поболеем! А потом ты ему поможешь составить план. Ты ведь опытный.

Я говорю:

— Михеев, у меня к тебе просьба.

— Говори, всё сделаю! Ты ведь знаешь, Саня!..

— Ну конечно, — говорю, — знаю. Вынеси мне воды.

— И всё?

— И всё.

Михеев снова задумался.

— Ну, я вынесу. Ты посиди, я мигом.

Я воды напился и говорю Михееву:

— Большое тебе спасибо.

Он и вовсе стушевался.

— Ты, — говорит, — только не уходи, а? Мы потом что-нибудь придумаем… Я попозже выйду. Я выйду!

Я говорю:

— Давай, давай…

Вот люди какие странные: с первого раза ничего не понимают. Ведь я же говорил Сухожиловой с Новожиловой: не забирайтесь с ногами на диван. Это некультурно. Пусть теперь на себя пеняют. Я как разогнался, налетел на них с полного ходу. У Сухожиловой с Новожиловой все жилы затряслись.

Они отбежали на безопасное расстояние, а совсем не уходят. Как волчицы какие-то, и что им в этом диване?

— А что это ты, — говорят, — так развоевался? Это теперь и не твой диван!

«Здрасте! Диван уже не мой. А что же тогда моё? Ну нет, диван не отдам. С диваном номер у вас не пройдёт».

— Интересно узнать, — говорю, — а чей же это диван?

Сухожилова говорит:

— Ничей, общий!

А Новожилова:

— Казённый!

Или наоборот, я ведь их не различаю.

— Не-ет, — говорю, — ошибаетесь, дорогие жилы, диванчик принадлежит мне, а вовсе он не казённый. Это всё ваши фантазии. А если хотите на казённом попрыгать, то идите в ЖЭК. А вот я вам сейчас объясню, как пройти…

Они и убежали.

Сижу на своём замечательном, бесценном диване. Вдруг смотрю — в окне пятой парадной, на четвёртом этаже какие-то стёкла блестят. Кто-то на меня два окуляра наставляет. «Что, — думаю, — такое, кто это меня вблизи не видел? А если кто не видел, так можно же в любой момент подойти и рассмотреть. Зачем же в бинокль?»