Анатолий Митяев - Ветры Куликова поля [Рассказы о воинской доблести предков]

усские люди когда-нибудь поставят памятник архангельской ели и северному кружеву. Не за то, что они высоки качеством, а за то, что помогли сохранить в народной памяти старины, то есть былины.

Ко времени записи старин литераторами и учеными они сохранились лишь на берегах Белого моря, на Печоре, на Онеге. Почему сказания о богатырском времени Руси, о событиях, происходивших в Киеве и близлежащих к нему землях, не помнили ни на Украине, ни в центральной России? Причин тому много. Тут и нетронутость севера монголо-татарами, и то, что здесь крестьяне — творцы и пересказчики былин не были в царское время под крепостным правом. Но в конечном итоге сохранность старин определилась занятиями беломорских крестьян. Шагая в борозде за сохой, песню не запоешь, работа у пахаря такая, что дыхания не хватает, да и слушателей рядом нет. Другое дело — занятия поморов: у них земля не родит, средства к жизни давали промыслы.

Зимой валили лес. По замерзшим болотам бревна стаскивали к реке, чтобы весной сплавить в Архангельск, а оттуда на судах отправить в Англию, в Голландию… Осенью ловили рыбу. Осенью и зимой дни короткие: шесть, пять, а то и четыре часа работы, остальное время — вынужденный отдых, изнурительное безделье, когда некуда девать себя. В лесной избушке сидят на лавках, лежат на нарах артельщики. В светце, в железной рогульке, горит лучина, угли падают в корытце с водой.

Шлем и кольчуга русского воина, XII–XIII вв.

Избушка наполнена то ли разговором, то ли пением — человек сурового вида, широкоплечий, бородатый, сказывает старину. Сказителя, если удавалось заполучить в артель, работой не обременяли, а долю заработка давали такую же, как всем. Люди на севере почитали талант, чувствовали красоту напевного разговора о подвигах богатырей, о княжеских потехах, о злых врагах и страшных чудовищах — о давней жизни русского народа… В поморских селах дома обширные. Женщины-соседки собираются у кого-либо вязать кружево — и тут своя рассказчица.

От отца сыну, от матери дочке, от мастера и мастерицы подмастерьям — без записи (ведь неграмотные), а только по памяти — передавались народные предания. Так они сохранились до нашего времени.

В былинах много выдумки, фантазии. Но в них и реальные события далеких дней.

«Богатыри». Картина В. Васнецова, 1898 г.

Былина эта — сплав чистой поэзии с точными деталями воинского дела того времени. «Не на шоломя» — не на холмах выбрано место заставы, а на горах, с которых видно все далеко. Но «шоломя окатистые» не только подчеркивают высоту гор — они вызывают зрительный образ богатырских шлемов с безупречным, окатистым переходом от верхушки, от шишака, к низу, что удавалось сделать не каждому оружейнику. Конечно же, у трех знаменитых богатырей шлемы превосходные; у них и шатер из тонкого, дорогого полотна, грубую ткань проще ткать, и стоила она дешевле.

«Старый казак Илья Муромец» — он же и «добрый молодец». Для народной поэзии это не странно. Тут «молодец» синоним силы и отваги, а не уточнение возраста.

Великолепно описание чужого богатыря. Он вызывающе игнорирует заставу — едет прямо в Киев. Он ловок, силен. Два волка, серых выжлока, добавляют к облику незнакомца что-то таинственно-грозное. Выжлоками называют гончих собак. Выходит, что волки послушны и преданы богатырю.