Светлана Лубенец - Если влюбишься – молчи!

– Ничего не сошла. Я с него лично шапку содрала.

– Какую еще шапку?

– Да ты что, Анжелка?! Ту самую, черную, вязаную, с прорезями для глаз!

– Не может быть… – Анжела выглядела совершенно сбитой с толку. – Какая ерунда…

– Да… Вот такая мрачная история… Но ты наверняка сможешь получить назад свой кулон.

– Да? – промямлила Анжела.

– Представь, он сказал, что все отдаст.

– Кто отдаст?

– Да Сашка же!

– Каким образом у Сашки оказался мой кулон?

– Я же говорю, что золото, оказывается, с нас снимал не кто иной, как Юлькин Семенов, больше известный в нашем обществе под прозвищем Книжный Червь.

– Это не он… – Лицо Решетиловой по цвету напоминало Юлькино в тот момент, когда мама решила начать откармливать ее американскими витаминами.

– Ну тебя, Анжелка! – отмахнулась Оксана. – Я понимаю, в это трудно поверить, но никуда не денешься. Все доказано. Он признался. Обещал отдать мне мое золото.

– Нет, это не он, клянусь тебе! Сашку заставили все взять на себя! – со странной горячностью почти прокричала Решетилова.

– С чего ты взяла? – Оксане было совершенно непонятна эта Анжелкина взволнованность.

– Мне так кажется…

– Нет, Анжела, ты просто не знаешь… Это давняя история. Я здорово виновата перед Сашкой.

– Ты?? – вся фигура Решетиловой изображала вопрос.

Оксана вкратце, щадя Семенова, рассказала подруге про поход на стройку и про Жабика.

– Жабик какой-то… – в задумчивости протянула Анжела – При чем тут Жабик? Я ничего не понимаю, – и она закрыла лицо руками, будто собиралась зарыдать.

– Не расстраивайся ты так! – погладила подругу по плечу Оксана. – Мне надо расстраиваться. Так стыдно…

– Ты-то здесь при чем? – удивилась Анжела и отняла руки от лица. Оксана увидела, что она совершенно не собирается плакать. Наоборот – глаза ее сузились, как бывало всегда, когда Решетилова отваживалась на какое-нибудь решительное действие. И Оксана решила это предупредить:

– Анжелка! Я тебя прошу, никуда не ввязывайся, а то наломаешь дров, как всегда. Все уже и так решилось…

– Решилось? – усмехнулась Анжела. – Ошибаешься, подруга! Все еще только начинается!

– Ну, вообще-то… ты, конечно, права: нам всем придется иначе строить свои отношения с Сашкой. Особенно мне… Прямо не знаю, как и вымолить у него прощения… какими словами…

– Прощения? Совсем с ума сошла?

– Ничего не сошла… Понимаешь, мы с Жабиком, то есть с Сашкой, в детстве дружили, потому что дружили наши родители. Мы часто ходили друг к другу в гости. Я одно время даже думала, что он мне брат какой-нибудь троюродный…

– Почему ты раньше не говорила об этом?

– Какая же ты непонятливая, Анжелка! Прошло больше четырех лет! Сашка страшно вырос с тех пор и так изменился… Ты даже не представляешь, насколько… Я, когда узнала про Семенова, специально достала наши фотографии… ну… выпускные из начальной школы. Помнишь, нам потом их еще в альбомчик переплели, синенький такой, с золотыми буквами?

– Ну!

– Так вот, на них я и себя-то с трудом узнала – одуванчик с бантиками.

– Допустим. Ну… дружили вы… И что дальше?

– А дальше мы поехали в тот лагерь, и я… – Оксана вздохнула. – И я его… предала.

– То есть?

– А то и есть, что предала! Я же сказала: над ним все издевались, и мне стало стыдно, что я с ним знакома. Я сделала вид, что не знаю его. Ума не приложу, как я могла… Ни разу не заступилась. Даже смеялась вместе со всеми, а девчонкам рассказывала про него всякие гадкие истории.

– Врала, что ли?

– Нет… просто преувеличивала, переворачивала. Разве ты не замечала, что при желании можно извратить любую информацию и приспособить ее к обстоятельствам?

– Что-то я за тобой, подруга, до сегодняшнего дня не замечала подобных качеств.

– Я же говорю, что сейчас сама не могу понять, как тогда до такого докатилась. Когда мы в то лето вернулись из лагеря домой, я под всякими предлогами отказывалась ходить к Семеновым в гости. А потом наши родители почему-то раздружились, и Сашка Жабик исчез из моей жизни, как мне казалось, навсегда.

– Может быть, это всего лишь совпадение?

– Какое же тут может быть совпадение? – не поняла Оксана. – Жабика и нарочно не придумаешь…

– Да я про другое… Может быть, ваша с Сашкой история сама по себе, а шантаж и золото – история совсем другая?

– Нет, Анжела! Про Юлькин грех со словарями никто, кроме Сашки, знать не мог. Никто из нашего класса в дом к Акимушкиным больше не ходит.