Клара Моисеева - Дочь Эхнатона

Скоро ли вернется домой благородный Анху? И что она скажет, если Эйе вдруг спросит о нем?

– Помоги нам, бог Луны и мудрости Тот, – шептала невольница. – Ведь Анху единственное мое сокровище. У меня никого нет на свете. Сохрани ему жизнь… или… возьми мою!

Для великой госпожи настали самые трудные дни. Уже сорок раз всходило солнце, освещая навеки покинутый трон Тутанхамона. Уже завершалось сооружение обители вечности. Комнаты дворца были полны вещей, приготовленных фараону для долгого путешествия в царство Осириса. Анхесенпаамон верила, что ее великий господин будет вечно жить в полях Налу, и ей хотелось снабдить его всем необходимым со свойственной ей щедростью. Она готова была отдать в руки искусных мастеров всю сокровищницу фараона, если бы рядом не было Эйе. Она вспоминала каждую мелочь, каждую вещь, какая когда-либо нравилась фараону. Она находила его трогательные подарки, чтобы они напоминали ему о ней, о любящей Анхесенпаамон.

Великая госпожа то и дело вызывала к себе управителя работ обители вечности и справлялась, скоро ли будет готова гробница. Но еще больше ее тревожило, хорошо ли хранят тайну люди, воздвигающие гробницу. Она так боялась, чтобы воры не проникли в гробницу и чтобы не оставили великого господина в бедности!

Как-то раз Май, сообщая великой госпоже о строительных работах, показал ей небольшой деревянный ящичек, тщательно завернутый в полотно. В нем лежала фигурка фараона, точно такая, какой она должна быть в своем священном саркофаге. Маленькая скульптура фараона была спелената, как мумия, и лежала на погребальном ложе с львиными головами и лапами. Голова фараона была увенчана Царским уреем. Слева от фараона на ложе сидела птица Ба (дзчла) и прикрывала мумию левым крылом. Напротив, с правой стороны, сидел сокол Ка – двойник. Он защищал мумию правым крылом. На ложе было вырезано посвящение:

«Сделано слугой, облагодетельствованным его величеством, тем, кто ищет хорошее и находит прекрасное, и делает это старательно для своего повелителя, который творит чудесные дела в обители великолепия, управителем строительных работ по сооружению обители вечности, царским писцом, хранителем сокровищницы Май».

«Сделано слугой, облагодетельствованным своим повелителем, который добывает превосходные вещи в обители вечности, управителем строительных работ на Западе, возлюбленным своим владыкой, совершающим все по слову его, не допускающим ничего ему неугодного, тем, чье лицо блаженно, когда он это делает с любящим сердцем, как вещь, угодную для его повелителя. Царский писец, возлюбленный своим повелителем, хранитель сокровищницы Май».

– Я верю, ты любишь божественного Тутанхамона, – прошептала царица, и капли слез упали на маленькую скульптуру. Но сквозь слезы она все же увидела надпись на самой фигурке. Она гласила:

«Слова, сказанные фараоном Небхепрура правогласным: „Снизойди, матерь Нут, склонись надо мной и преврати меня в одну из бессмертных звезд, которые все в тебе!“ Почитаемый Имсети, Хапи, Анубисом в месте бальзамирования Анубису, Дуамутефу, Кебехснебефу, Гору и Осирису».

– Благородный Май, его величество любил тебя, – сказала Анхесенпаамон и бережно поставила на подставку священный ящичек.

Оставалось двадцать дней до священной процессии. Узке наполнены вином последнего урожая многочисленные сосуды, запечатанные виноделами царских погребов. Уже уложены любимые игрушки фараона, которыми он играл еще младенцем. Уже спрятана в маленький саркофаг каштановая прядь волос великой жены фараона Аменхотепа III, повелительницы обеих земель, царицы Тии. Эту прядь хранил в своей сокровищнице юный фараон Тутанхамон, и эта реликвия будет с ним. Среди множества драгоценных украшений, утвари, мебели, колесниц, одежды, оружия, всевозможных игральных досок и костей были вещи, которые никогда еще не видел Тутанхамон. Их впервые сделали после его смерти. Это был набор маленьких железных инструментов, каких никто никогда еще не держал в руках. У юного фараона был только один предмет из этого редкого и драгоценного металла – перстень с камнем. А тут целый ящик с резцами, молоточками, долотами.

«Если бы он знал, что на Синайском полуострове его рабы добыли этот редкий металл! – думала царица. – Но, может быть, он узнает? Ведь он будет жить вечно?…»

Черный Лотос по-прежнему прислуживала своей великой госпоже. Но теперь она никогда не улыбалась, и движения ее были совсем не такими быстрыми и грациозными, как прежде, словно к ее рукам и ногам подвесили камни. Черный Лотос никогда не плакала при своей повелительнице, она молча выполняла все ее приказания. Но как тягостно было это молчание!