Клара Моисеева - Дочь Эхнатона

– Что ты скажешь мне, управитель строительными работами Май, любимый писец его величества Тутанхамона, хранитель сокровищницы?

– Я скажу, что хотел бы воздвигнуть пирамиду, еще более прекрасную и более богатую, чем пирамида Хуфу. Но мне известно, что гробница Хуфу, спрятанная в пирамиде, ограблена и обесчещена. А ведь только на строительство дороги, по которой таскали камни для пирамиды, понадобилось десять лет. Есть священные записи, они говорят, что пирамиду Хуфу строили двадцать лет сто тысяч рабов. Каждые три месяца пригоняли новых рабов. Нам не построить такой пирамиды. У нас всего два месяца.

– Два месяца? – воскликнула в отчаянии царица.

– Но ты не печалься, великая госпожа. Гробница возлюбленного Амоном-Ра будет обителью великолепия. Я позабочусь об этом. Воры не проникнут в нее. Твой божественный супруг будет вечно пребывать в царстве Осириса среди роскоши, среди золотых колесниц и верных слуг.

– Ты сказал – два месяца? – спросила царица. – Успеют ли сделать все для возлюбленного Птахом, для возлюбленного Сокаром?

В голосе царицы слышалась тревога, и Май заверил великую госпожу, что все будет сделано, что сокровищница фараона открыта для щедрых и прекрасных работ.

Хранитель сокровищницы Май ушел, а великая госпожа приказала никого более не пускать. Она хотела побыть возле любимого кресла Тутанхамона, чтобы снова увидеть фараона таким, каким он был совсем недавно.

«Всего два месяца! На все, на все! На строительство обители вечности, на бальзамирование, на подготовку к великой церемонии и еще…»

Анхесенпаамон гнала от себя страшные мысли, но они возникли внезапно во время разговора с Май, и уже нельзя было избавиться от них. Это были мысли о будущем. Впервые царица подумала о том, что за эти два месяца она должна позаботиться о своей судьбе.

Но как? Тот, кто станет ее мужем, – тот и будет великим правителем Египта. Но кто он? И как можно сейчас думать об этом? Но если не думать, то можно погибнуть. Да, да, можно погибнуть совсем юной.

Царица взяла в руки серебряное зеркало и увидела свое печальное и заплаканное лицо.

Как страшно и одиноко ей, великой царской вдове. Сколько горя и страданий выпало на ее долю! И как страшно жить с мыслью о том, что Эйе виновник великой скорби!

– Помоги мне, богиня Хатор, супруга солнечного Гора, покровительница женщин! Подари мне частицу своей мудрости!

Старая Тии громче всех рыдала по умершем фараоне. Она рвала на себе волосы и одежду, кричала, что солнце погасло и ночь спустилась над священными Фивами. Но как только она перешагнула порог своего дома, тотчас же высохли слезы, и кормилица Нефертити стала нещадно бранить свою великую госпожу. Она жаловалась Эйе, требовала от него, чтобы он отомстил своенравной госпоже.

– Она не пускает меня на порог своих покоев! – кричала Тии. – Она не доверяет мне, кормилице ее матери! Это видят слуги и невольницы! Пристойно ли мне терпеть это?

– Как же она может довериться тебе, когда ты ее ненавидишь? – рассмеялся вдруг Эйе. – Я думаю, что человеческое сердце умеет понять истину. Оно тянется к тому, кто искренне привязан, и отталкивает того, кто лицемерен.

– А почему тебе доверял юный фараон? Почему он считал тебя своим другом? Почему, скажи мне! Разве ты любил его?

– Он был неопытен. К тому же в первые годы его царствования я любил его, как сына. А последнее время он уже почувствовал, в чем истина. Прошло бы немного времени, и старику Эйе пришлось бы покинуть свои священные храмы в Карнаке и Луксоре. Юный фараон вовремя ушел в царство Осириса для вечного блаженства. Однако я должен пойти к царице со словами утешения. Что она подумает о своем верховном жреце?

– Ты не пойдешь к ней со словами утешения, иначе я изведу ее тайным колдовством.

– Ты не изведешь ее тайным колдовством. Ты не тронешь ее, ты ничем не выскажешь своего недовольства. Она молода и несчастна. Она не знает, как себя вести. Она вызвала к себе хранителя сокровищницы Май и поручила ему сооружение обители вечности. Она и не подумала о том, что я уже обо всем позаботился. Бедная вдова!..

– А ты скажи ей! – воскликнула рассерженная Тии. – Пусть знает, что ты позаботился о вечном блаженстве своего господина.

– Наоборот, я не скажу ей этого. Пусть думает, что все делается именно так, как ей хочется. Так лучше!

Представ перед великой госпожой, Эйе был очень приветлив. Он спросил, как здоровье молодой вдовы и нет ли надобности в целебных травах, приносящих покой и хороший сон. Затем он сообщил царице, что отправляется на западный берег Хапи в заупокойный храм, чтобы принести щедрые жертвы умершему фараону. Он не говорил царице, что священнодействие произойдет при ней, и она поняла, что верховный жрец считает ее нездоровой.