Ирина Пивоварова: О чём думает моя голова

— Велели вам по хозяйству помогать.

Густые брови старика вдруг сразу опустились, вид у него стал насупленный, даже сердитый.

— Хм… — сказал старик. — Велели!.. Что значит «велели»?

— Да, велели… Сказали, всем одиноким и инвалидам…

Старик не дал нам договорить:

— Вот что? Но я, между прочим, никого ни о чём не просил. Так и передайте в жэк. Желаю здравствовать!

И не успели мы опомниться, как дверь захлопнулась перед самым нашим носом.

Минуты две мы стояли с открытыми ртами, потом Люська скорчила рожу и покрутила пальцем возле лба:

— Того! С приветом!

— Правда что! Не хочет, и не надо! — сказала я. — Ему же хуже!

И мы пошли к Валентине Ивановне.

— Валентина Ивановна, а пенсионер Каблуков нас выгнал! Он такой вредный!

Мы думали, Валентина Ивановна рассердится на пенсионера Каблукова, а она рассердилась на нас.

— Неужели выгнал?! — закричала она и даже всплеснула руками. — Что же вы такое сказали старику? Чем обидели? Нет, так дело не пойдёт! Завтра же отправляйтесь к нему снова и извинитесь. Да разговаривайте повежливей, пообходительней. Старики народ обидчивый. К ним подход нужен!

— Интересное кино! — сказала Люська, когда мы вышли из жэка. — Нас выгнали, и мы же ещё извиняться должны! За что извиняться-то, ты поняла?

— Не-а…

— А вдруг мы извиняться станем, а он нас опять выгонит?

Но делать было нечего. На следующий день мы снова потащились к пенсионеру Каблукову.

В этот раз мы ещё дольше ждали за дверью. Открыла нам женщина в белом халате и, ничего не говоря, повернулась и пошла в комнату.

— Владимир Иванович, к вам дети какие-то, — услышали мы.

— Эй, кто там? Входите!

Мы робко вступили в комнату.

Пенсионер Каблуков с закатанным по плечо рукавом сидел на кушетке. Врач мерила ему давление.

— Опять пришли? — сказал пенсионер Каблуков. — Ну, коли так, подождите…

Вид у него на этот раз был не такой сердитый, и мы приободрились и стали ждать, когда врач напишет рецепты и уйдёт.

Наконец дверь за врачом захлопнулась. Пенсионер Каблуков вернулся в комнату.

— Ну, упорные барышни, всё-таки решили мне помогать?.. С чего же начнём? Обои будем клеить? Полы мыть? Сапоги тачать?

— Мы сапоги не умеем! — испугались мы. — Давайте лучше пол вымоем!

— А чего его мыть? Он чистый, я его подметал сегодня.

Мы испугались, что сейчас Каблуков опять нас выгонит, и встали.

— Извините нас, пожалуйста, — сказала Люська.

— За что?!

— За то, что вы нас в тот раз выгнали. Нас Валентина Ивановна ругала. Велела, чтобы мы у вас прощения попросили.

Пенсионер Каблуков снова поднял брови. Целую минуту он разглядывал нас, а потом сказал:

— А ну, идите-ка, барышни, сюда! Садитесь, садитесь на кровать, не бойтесь!

Мы осторожно присели на краешек. Брови у Каблукова были лохматые, сердитые, а глаза, наоборот, светлые-светлые, прозрачные, как вода!

— А у вас давление? Вы заболели, да? — пробормотала Люська, съёживаясь под его пристальным взглядом.

— Пустяки! — махнул рукой Каблуков.

— А давайте мы в аптеку сбегаем?

— Пустяки, — снова сказал пенсионер Каблуков. — Вы мне лучше скажите, как вас зовут?

— Люси.

— Вот это здорово! А ну-ка, барышни Люси, подайте-ка мне эти бумажки!

Мы протянули ему рецепты. Он взял их и принялся как-то чудно складывать. Руки у него были бледные, с коричневыми пятнышками и немножечко дрожали. Мне вдруг ужасно захотелось их погладить! У моего дедушки Серёжи были такие руки.

— Раз, два, три, — сказал пенсионер Каблуков, сделал ещё одно движение… и вдруг рецепты на наших глазах превратились в маленьких белых лягушек! — Квак! — улыбнулся Каблуков, и одна лягушка прыгнула на меня, а другая — на Люську!

— Ой! — засмеялись мы с Люськой.

— Это ваши, — сказал пенсионер Каблуков. — А теперь, милые барышни, идите домой, вас там мамы ждут не дождутся. А товарищам в жэке передайте спасибо и скажите, что старику Каблукову ничего не надо, он всем доволен.

Во дворе мы встретили братьев Кармановых. Они тащили полную авоську картошки. Рядом шагал Петька.

— Куда вам столько картошки? — удивились мы.

— Это не нам, — сказали братья. — Это нашей подшефной, бабушке Митрофановой. Она из картошки оладьи печёт. Эх и вкусные!

— Подумаешь! — сказал Петька. — Мы с Николаевой Зоей Кузьминичной вместе суп ели! Я у неё кухню подмёл и гвоздь в ванной заколотил. Мы на гвоздь полотенце вешали.