Юрий Коваль - Самая легкая лодка в мире

– Может, вы нам скажете? – прищурился капитан.

– Сами скоро узнаете! – каркнула старуха, передразнивая капитанский прищур. – Но один из вас домой не вернется.

Я вздрогнул. Все эти глупости, которые толковала колдунья про лысых и усатых, меня особо не взволновали, но когда она стала пророчить гибель одного из членов экспедиции, я рассердился.

– Выйдите отсюда! – сказал я, подымаясь.

– Уехали двое, потом вас будет четверо. А все равно один домой не вернется. Только не знаю кто.

– Выходи, тетка, – сказал я, – а то сейчас Волну сделаю!

– Мало каши ел, – сказала старуха, презрительно подымаясь.

Она хлопнула дверью, и капитан-фотограф спрыгнул с верхней полки.

– Гадалка, что ли? – спросил он, натягивая брюки.

Поезд между тем приближался уже к нашей станции. В окно видно было, что на улице дождь.

Серые железнодорожные ветлы гнулись под порывами ветра.

Мы сошли с поезда и по хлюпающей разваленной тракторами дороге отправились к Сиверскому озеру.

Болтовня старухи, ветер и дождь – это было не слишком удачное начало плаванья, и все же счастье испытывал я. До чего надоел Город с его бесконечным асфальтом, все эти бессмысленные Клары Курбе и милиционеры-художники.

Под дождем на берегу Сиверского озера мы стали собирать «Одуванчик», и я все вспоминал, кто из моих знакомых лысый, а кто усатый.

Усатых набралось немного, лысых и того меньше. Но мой ближайший друг художник Орлов, как ни крути, был все-таки лысоватый.

Дождь не переставал. Он то моросил тоскливо, то начинал отчаянно хлестать, то прощально шелестел в кустах, обещая скоро кончиться, но не кончался, а придумывал что-нибудь новое, например падение капель сразу со всех сторон.

Я заметил, что меня дождь старается промочить сильнее, чем капитана.

Профессионалу-фотографу удавалось увернуться, он нашел с дождем общий язык, я же ругал дождь на все корки. Комары летали между каплями дождя и ныли: «Нннннннннн… Опасайтесь лысых и усатых»

И с комарами капитан-фотограф быстро поладил. Изредка только похлопывал он себя по щеке, укоряя комаров этими ласковыми шлепками.

Берега Сиверского озера заросли черным ольшаником, продираться через который к воде было неприятно. Капитан облазил заросли и нашел заливчик, где можно было спустить «Одуванчик» на воду. Берег здесь был истоптан коровами – тысячи копыт отпечатались в черной и жидкой грязи.

И дно у берега оказалось топким, вязким, илистым. Пока мы спускали лодку, со дна поднялась такая муть, что трудно было разобрать, где вода, где берег. Все вокруг и даже небо над озером казалось беспросветной коровьей жижей.

Я торопился отплыть скорее. Я знал, что, как только мы поплывем, сразу начнется новая жизнь и где-то там, впереди, за дальним берегом, там и комаров меньше, и дождь уже перестал.

Огорчали рюкзаки. Продуктов мы взяли немного, рассчитывая на уху, а все же рюкзаки получились огромными. Они были похожи на двух зеленых свиней с карманами. Рюкзаки сильно подпортили внешний вид «Одуванчика».

Стремительная лодка походила теперь на ласточку, к которой приделали верблюжьи горбы.

– Балласт, – говорил капитан, пиная рюкзаки кулаками. – Загружай ими корму. Лодка будет устойчивей.

Я послушно перетаскивал рюкзаки с места на место, а капитан разводил руками, повторяя одно слово: – Балласт.

Как-то незаметно он и вправду взял в руки капитанскую власть. Он командовал, а я перекладывал.

Из пелены дождя на берег вышла корова. Она остановилась в двух шагах от лодки и стала разглядывать нас.

– Куда? – закричал капитан, пугая корову удочкой.

Не разевая своей мокрой и жующей бегемотской пасти, корова заревела:

– «Мммммммммммммммммммммммммммммммм…»

– «Нннннннннннннннннннннннннннннннннн…» – поддержали комары.

– Садись же скорей! – кричал я капитану, который все мыкался по берегу.

Подымая со дна волны мути, капитан взобрался в лодку. «Одуванчик» шатался и приседал под невиданным грузом. – Руби концы! – скомандовал капитан, и я взял весло. За первой коровой на берег вышла вторая, а за нею и все стадо. Обмахивая нас хвостами, коровы одна за другой входили в воду, и скоро весь залив был заполнен коровами. Капитан пугал их удочкой, но тупо глядели они на фотографа-профессионала и всасывали озеро, утоляя свою непомерную коровью жажду.

Я оттолкнулся веслом от берега, и «Одуванчик» отправился наконец в плаванье… Увидев нас плывущими, какая-то комолая чернушка замычала, другая подхватила, и вот уже все стадо ревело в нашу честь, и под этот рев, лавируя между крупными рогатыми скалами, мы выплыли из Коровьего залива на Большую Воду.