Александр Барков - Мои друзья

— Силен!

— Постойте. Только море успокоилось и в спину подул попутный ветерок, как корабль напоролся на мину. Знаете, после войны фашисты оставили в море много блуждающих мин. Мина продырявила днище. Корабль дал течь и должен был поднять паруса. Матросы бросились в трюм заделывать пробоину. Больше всех старался Артур! Когда все уладилось, капитан созвал тайный совет, и все решили оставить Артура на «Беркуте». А боцман сказал: «Только такие отчаянные головы и нужны нашему флоту!»

— Молодец боцман! Значит, бой выигран! — воскликнул я.

— Постойте… это еще не все. Тут-то и началось самое трудное, — продолжал мальчик. — Вскоре корабль причалил к небольшому острову. Матросы переоделись в охотников и стали ловить змей.

— Интересно, как это у них получалось?

— Вначале у них ничего не выходило. Пошли дожди, и змеи спрятались в дупла. Так вот что придумал Артур! В одной книжке он прочел, что змеи музыку.

— Так-так… — согласно кивнул я. — Верно подмечено.

— И вот Артур попросил у радиста транзистор и включил его. Послышалась музыка: ту-ру-ру…

— Смотри-ка, настоящий заклинатель змей!

— И тут змеи… — продолжал рассказчик, — одна за другой выползли из своих норок. Подняли очкастые головы и стали раскачиваться из стороны в сторону.

— Значит, музыка пришлась им по душе!

— А как же… Охотники не растерялись, вынули мешки и покидали их туда.

— Пирожки! Пирожки жареные! — буфетчица в белом халате вошла в зал ожидания.

— А куда же делся старый боцман? — спросил я.

— Боцман? — Мальчик задумался. — Он решил поймать попугая и научить его говорить. Взял бумеранг и пошел в джунгли, Артур увязался за ним. Внезапно на боцмана напала тигрица. И тут мальчик не растерялся; направил фонарь прямо в глаза хищнице.

— Смотри, какой молодчага!

— Ведь звери огня боятся. Даже слоны, тигры и леопарды. Хищница зарычала, попятилась и дала деру…

Внезапно объявили посадку на поезд. Мальчик вздохнул.

— Ну, вот и конец… Как вы считайте, интересно?

— Еще как! — ответил я. — Но знаешь, а чем заминка: сейчас я уезжаю. И потому, мой юный коллега, вот тебе на прощание совет…

— Какой? Вам не понравилось?

— Понравилось. Очень понравилось. У тебя получится не только повесть, но и сценарий.

— Сценарий?!

— Да, да сценарий, по которому на студии снимут увлекательную картину. Только для этого нужно…

— Что? Я сделаю все!

— Как только вернешься домой, запиши все, что ты рассказал мне.

Я вынул из кармана авторучку и протянул ее моему юному другу.

— Но я не писатель! — Глаза мальчика потухли. — Разве напечатают?

— Ведь когда-нибудь надо дерзать! У тебя интересный сюжет! И такой славный герой Артур! Смелый!

Мальчик с опаской огляделся по сторонам: нет ли поблизости знакомых ребят, кто мог бы подслушать наш разговор. Затем спрятал авторучку в карман.

— Спасибо! — Нахлобучил кепку на самый лоб.

Прозвенел третий звонок.

— Удачи! — крикнул я на прощание мальчику и прыгнул на подножку вагона. — Удачи тебе, Артур!

P. S. Спустя некоторое время, под Новый год, я получил от моего юного коллеги небольшое письмо. Из письма я узнал, что он увлекся кораблестроением. Увлекся серьезно и посещает по средам клуб юных моряков, а повесть писать забросил. Это неожиданное признание немного огорчило меня, но в то же время напомнило нашу встречу, и я, в меру своих сил, постарался воспроизвести ее на бумаге.

Прошли долгие годы, и вот я вновь в зоопарке.

Слоны степенно выстроились на горке: два больших и один маленький. Забавно кувыркается через голову бурый мишка и клянчит у ребят бублики. Спят на ходу горбатые, заросшие густой шерстью яки. Без умолку трещат и хорохорятся волнистые попугайчики. Мерно жуют сено и надменно поглядывают по сторонам верблюды. Каждый из обитателей занят своим привычным делом.

А в центре парка, на огороженной забором площадке веселье: по кругу бегут и звенят бубенцами маленькие лошадки — пони.

У кассы толпятся малыши и кричат:

— Пап! Я три круга! И я хочу! И я!

С помощью родителей юные жокеи карабкаются на сиденья колясок, затаив дыхание пускаются в свое первое кругосветное путешествие.

Я вглядываюсь в их счастливые лица, и мне вспоминается одно летнее утро… Незабываемое утро моего детства.

Июнь 1941 года… Так же отчаянно печет солнце. Отец берет меня за руку, и мы выходим из дому. С тополей летит белый, серебристый пух. Невесомый, он кружит над нашими головами и опускается у забора пышными сугробами. Мы дожидаемся трамвая — «Аннушку» — и едем в зоопарк. По дороге отец сажает меня на колени и говорит: