Сергей Баруздин - Дорогой товарищ слон

— Нет, не знаю. А что?

— Жаль, — сказал Владик. — И не только человеку, а собаке, кошке и воробьям с голубями. Всем уступает!

— Ну? — сказала Кулькина.

— А еще солн любит слонь, — нашелся Владик.

— Что?

— Солн любит слонь…

— Как это понять: солн любит слонь? — поразилась Сима Кулькина.

— А тут и понимать ничего не нужно, — пояснил Владик. — Он вот сидит здесь, на последней парте, и ест соль. Он любит, действительно любит. Я сам ему принес! Я знаю!

— Кто принес? Кто сидит? Кто любит?

— Любит слон, а принес я, — пояснил Владик.

— Кто кого принес?

— Я принес соль.

— А кто любит?

— Слон.

— А что он любит?

— Соль.

— А чего ж ты морочишь нам голову и несешь ахинею? Я даже не могу при детях повторить, что ты сказал. И какая может быть любовь в школе?

— Я сказал, что слон любит соль…

— Во-первых, Хвостиков, ты не то сказал! — стукнула пальцем по учительскому столу Кулькина. — Во-вторых, Хвостиков, ты сказал, что видел, значит, лично видел, как слон любит соль. Где ты видел? Отвечай!

— Сначала на улице, — произнес Хвостиков. — У метро «Краснопресненская», а потом на площади Восстания. А сейчас вот здесь, в классе, — вот же он сидит!

— У метро «Краснопресненская» — зоопарк, — сказала Сима. — Так бы и объяснил, что ты видел слона в зоопарке…

— Я, конечно, видел когда-то слона в зоопарке, — признался Владик, — но не этого и не того слона, потому что тот слон был не тем слоном, о котором сказал Иннокентий Григорьевич, и о чем написано в учебнике «Зоология», и который родил следующего слона через четыре года. Тех слонов, как мне объяснил этот слон, давно нет…

— Кто тебе объяснил? — заскучала Сима Кулькина.

— Этот слон!

— Какой «этот»?

— Какой сидит…

— Все слоны где-нибудь сидят или ходят!

— Все сидят и ходят в зоопарке, а этот по Москве ходит и сидит сейчас у нас в классе, — пытался объяснить Владик. — Ведь я сказал, что солн любит слонь…

— Опять за свое?

— А солн действительно любит слонь. Я вместе с ним ходил, и всюду мы искали эту самую — соль. А потом я взял дома и вот принес, а он лижет…

— Я предлагаю, товарищи! — решительно заявила Кулькина. — Я предлагаю не слушать больше непонятных ответов Хвостикова и, больше того, не считать его надеждой и гордостью класса. Материалы о Хвостикове мы передадим в Министерство просвещения и Академию педагогических наук. Пусть там решают: основа Хвостиков или не основа… Все согласны?

— Все! Все! Все! — завопил класс. — Ура!

И вдруг:

— А как же мы с тобой?

— Ты же, Елкин, только что кричал «ура» и…

— Я кричал, я согласен, конечно, — сказал Митя Елкин. — Но ведь если начнется борьба с троечниками, то что же делать нам? Мне, тебе и всем двоечникам?

— А нам? — робко спросила Нина Стрельцова.

— А нам? — поддакнул Вася Строганов. — Если не будет троечников, то нужно повысить требования к отличникам…

— А если не будет отличников, — продолжила Нина Стрельцова, — то на кого опираться?..

Странное здание!

В доме сидели старые, очень старые люди. В древних мантиях, в накидках мушкетеров, в королевских одеждах. Все о чем-то горячо спорили, даже, кажется, здорово, но за стеклянными стенами ничего не было слышно.

Среди старых, пожилых и просто немолодых людей в доме-локаторе почему-то крутилась Сима Кулькина.

Вдруг стены здания словно раздвинулись.

— Внимание, товарищи! — услышал Владик слова Кулькиной.

— Цель! — прозвучал голос Левитана.

— Есть цель! — ответил второй Левитан.

Третий Левитан пояснил:

— Наша цель, товарищи, троечники! Да, троечники! В годы совместного обучения, товарищи, в годы раздельного, когда мальчики отдельно, а девочки отдельно, наконец, в годы обоюдополого обучения и политехнизации, когда уже трудно было понять профессионально, где мальчики, а где девочки, мы занимались только отличниками обоих полов и только неуспевающими обоих полов. На тех этапах, товарищи, может быть, это было и правильно, поскольку все, что было, всегда правильно, а правильно, как говорит история, все, что было. Но на данном этапе, товарищи, мы должны понять, что в ряды наших учеников затесались будущие люди, которые не признают слов «отлично» и «неудовлетворительно». Им мало и того и другого! Им подавай третье — средненькое, серенькое, незаметное! А человек, товарищи, это всегда звучит гордо. И мы должны направить сейчас главный удар в этом направлении. Короче, против троечников! Мы должны, мы обязаны защитить наших уважаемых отличников, заодно с ними и учеников недостаточно развитых, получающих неудовлетворительные оценки, от замаскированных притязаний так называемых удовлетворительных троечников! Вперед, на троечников, товарищи!