Эдуард Успенский - Повести и рассказы для взрослых детей

Выходим на сцену с разных сторон. Идем по кругу и кричим:

БУЛТЫХ. Эге-гей! «Емельян Пугачев»! «Емельян Пугачев»!

ТОПИЛИН. Эге-ге-ге-гей! БУЛТЫХ. Эге-ге-ге-гей!

ТОПИЛИН. Эге-ге-ге-гей-э-э-э-ге-ге-ге-ге-гей!

БУЛТЫХ (передразнивая). Эге-ге… ге-ге… ге-ге. Раскричался тут! Эге-гей! Ходит и кричит! Ходит и кричит! Разорался тут, как «Емельян Пугачев»!

ТОПИЛИН. При чем тут Емельян Пугачев? Емельян Пугачев – это такой народный вождь.

БУЛТЫХ. Насмешил. «Емельян Пугачев» – это такой пароход.

ВМЕСТЕ. Здравствуйте, ребята! Дорогие школьники и школьницы!

ТОПИЛИН. Пионеры…

БУЛТЫХ… и пионерки.

ТОПИЛИН. Октябрята…

БУЛТЫХ… и октябрюнки, то есть октябрюшки…

ТОПИЛИН. Может быть, октя-брюки? Или октя-валенки? Эх, ты! Надо говорить – октябрята-мальчики, октябрята-девочки.

БУЛТЫХ. Понятно. Москвичата-мальчики и москвичата-девочки!

ТОПИЛИН. Да нет! Дорогие москвичи и москви… чоночки… То есть москвичин-чики…

БУЛТЫХ. Москви-чайнички! То есть москви-ложечки!

ТОПИЛИН. Москви-тарелочки! Москвиведрышки!

БУЛТЫХ. Москви-чайные сервизики! Москви-чимоданчики!

ТОПИЛИН. Короче, всем-всем привет!

И пошло-поехало! У нас с Топилиным есть одно правило – в каждый номер вставлять что-то непредвиденное. Для нервности. Вот сейчас октябрюшки выскочили. Я их подсунул. А не надо бы. Тихомиров ведь начеку. И пришьет он мне подрыв Всесоюзной октябрю… в общем, Всесоюзной организации дошкольников.

А с товарищеским судом это они хорошо придумали. Суд ведь может возбудить ходатайство об увольнении. И мое место сразу всем ясным становится. Я – подсудимый. Я руководителя оскорбил. И никакой я не борец за юмор, за лучшую деятельность организации под названием Циркконцерт.

Дело это куда серьезнее оказывается, чем я предполагал. Права бабушка Вера Петровна. Светлая голова! Подарить бы ей десять лет моей жизни.

Если вы думаете, что я всегда клоуном был, вы ошибаетесь. И кем только я не был! И школьником, и сборщиком на заводе, и студентом-заочником, и инженером. И везде со мной не знали что делать.

Вот, к примеру, завод и история моего первого выговора – за разгильдяйство в рабочее время.

Работаю я в первую смену. Собрал свой автопилот, а следующий начать не могу. Деталей нет. Все как делают? Кто в курилку – анекдоты слушать, кто книжку под столом читает, кто незаметно карманный приемник ладит. Благо, деталей государственных хоть пруд пруди. Главное, чтобы начальство не видело, что люди бездельничают.

А мне все это надоело. Не хочу прятаться. Принес я с собой матрас надувной, накачал его и спокойно спать укладываюсь. Рядом со столом. Мастер наш Колбасин увидел и в крик:

– Что это за новости?!

– Ничего, – говорю.

Колбасин разозлился, начальника цеха позвал:

– Вот, смотрите! Цирк на работе устраивает! Спит за государственный счет.

Начальник цеха т. Нестеркин говорит:

– Ты не горячись, Колбасин. Давай разберемся, с чего бы он так? Тут нельзя рубить с плеча. Может, человек заболел. Может, из сил выбился. Может, просто с ума сошел.

Стали разбираться.

– Конечно, сошел, – решили. – Надо людей из дурдома вызвать.

Тут еще начальство подошло – слух по цехам прокатился: сборочный среди дня мертвый час устраивает – на матрасиках спят. Сам Дмитриев – главный инженер – влетел. Кричит:

– Ты свой «Руб» собрал?!

– Собрал.

– Почему следущий не начинаешь?

– Радиоламп нет.

– Как нет? Начальника лампового цеха сюда. Выговор ему! Лишить премии.

– А я при чем? – кричит начальник. – Я ни при чем, у меня вакуумная установка не работает.

– Почему не работает?

– Ремонтники отладить не могут.

– Начальника ремонтного цеха ко мне. Выговор. Лишить премии. Почему отладить не можете?!

– Насосов вакуумных на складе нет. Отдел снабжения не завез.

– Почему не завезли? Начальник снабжения отбивается:

– У нас заявок не было, а запас кончился.

– Обоим выговор! Обоих премии лишить! Лодыри!

Сборщики сроду такого не видели. Вот, оказывается, как главный производственные совещания проводит. Вот почему от него среднее начальство с валидолом вываливается. Тут он снова ко мне:

– А ты, раз такой умный, инструмент бы свой в порядок привел. Паяльники, осциллограф, тестеры.

– А у меня они, – говорю, – всегда в порядке.

Проверили – идеал. Хоть сейчас на выставку. Мастер Колбасин даже зубами заскрипел от раздражения.

– Ну, ладно, – говорит главный, – если у тебя все так хорошо, почему бы тебе о производстве не подумать – рацпредложение не подать?