Зоя Журавлёва - Сними панцирь!

— Давай пока в носок!

— В носке она ещё не сидела! — говорит папа.

Только она никак не хочет в носок. Ей, наверное, непривычно. Если бы в клетку. Или в мешочек! Папа её с трудом в носок запихал. И затянул шнурком от кедов.

— Совсем разула меня красавица, — сказал дядя Володя. Замахал носком, побежал в лабораторию.

— А вы чего стоите? — сказал папа. — Чай небось остыл. Мы только глянем и тоже придём.

Они, правда, быстро пришли.

Чай ещё не остыл. Тётя Надя тоже чай с нами стала пить. Ей почему-то расхотелось кофе варить.

— Не зря она к кухне жалась, — смеётся дядя Володя. — Я такой тощей змеи на воле ещё не встречал.

— Вы её не убили? — говорит тётя Надя.

— Зачем? — удивился дядя Володя. — Пускай посидит отдохнёт. Потом выпустим.

— В заповеднике никого не убивают, — говорит папа. — Сами никого не убиваем и другим не даём.

— Я почему-то думала, — говорит тётя Надя, — что на ядовитых змей это не распространяется.

Странно, почему она так думала.

Ядовитые змеи как раз очень полезные. Из яда лекарство делают, разве она не знала?

— А эта… эфа… она опасная? — спрашивает тётя Надя.

— Как вам сказать, — говорит папа. — Считается смертельной.

— А на самом деле?

— На неё наступать нельзя, — говорит Арина. — Она у нас на крыльце лежала, так я не наступила.

— А я наступлю, — говорит Витя. — А я наступлю!

— Спать уже хочет, — говорит тётя Наташа.

— Нет, а на самом деле? — спрашивает тётя Надя.

— Если качественный укус, тогда, конечно, помрёшь, — говорит папа.

— Как это — качественный?

— Ну, значит, доброкачественный! — смеётся папа. — А так — ничего, у нас шприц в холодильнике есть. Укол сделаем. Вон Володю кусала. Ничего, жив. В больнице, правда, отвалялся три недели.

— Ты же знаешь, — говорит дядя Володя. — Я там, в больнице, воспаление лёгких схватил, поэтому три недели.

— Ну ты герой, — говорит папа. — А то бы сразу вышел!

— Дядя Мурад вчера кобрёнка на перроне убил, — говорит Арина. — Тётя Надя, ты кобрёнка видала?

— Не видела, Аришка… Вот ведь всё-таки убил.

— Он на меня прыгнул, — оправдывается дядя Мурад. — Я растерялась, убила по глупости.

Нехорошо, конечно, что дядя Мурад кобрёнка убил. Но что делать!

— Совсем мы Надежду Георгиевну напугали, — улыбается папа.

Нет, мы её не напугали. Мы живём, значит, жить можно. Она понимает. Ей только немножко странно, что прямо в кухне. Или на перроне. Если бы где-нибудь в другом месте. Подальше. Не в кухне. И не на перроне. Тётя Надя с этим раньше не сталкивалась, и ей немножко странно.

Но папа сказал, что ничего странного нет. Это обычное дело для весны. Змеи недавно проснулись и всюду лезут, даже в дома. Они ещё не поняли, что человек им не друг.

— А когда поймут? — сказала тётя Надя. — Тогда что?

— Ничего, — сказал папа. — Будут человека за версту обходить.

— Глупости всё, — сказала Марина Ивановна. — Заладили — змеи да змеи. Ну, эфа в кухню зашла, подумаешь. Как зашла, так бы и ушла, страсти какие, господи! Пили бы лучше чай. Да ребятишек пора укладывать, Виктор глаза уже трёт.

Тётя Наташа Витю спать повела, он ещё маленький.

— И вы давайте-ка, — сказал папа нам с Ариной.

Я не думал, что он так скажет. Всё-таки нам с Ариной скоро шесть лет. И мы глаза не трём. Мы вполне бы могли ещё посидеть.

— Давайте, давайте, — опять сказал папа.

Тогда Арина подумала и говорит:

— Только я буду с Лёдиком в комнате спать, ладно?

— Не ладно, — говорит папа. — Ты будешь с Надеждой Георгиевной спать у себя в квартире, а Лёдик будет со мной. К тебе тётя приехала. Зачем тебе теперь у нас спать?

— Я хочу с Лёдиком, — говорит Арина. — Я у вас привыкла. Давайте тогда все у вас спать. И тётю Надю возьмём.

Мы бы тётю Надю с удовольствием взяли. Но нам её некуда положить. У папы диван стоит в кабинете, папа сам на нём спит. А в моей комнате есть кровать и кушетка, мы с Ариной вполне можем лечь. Мы всегда там спим, если Арина у нас ночует.

А тётю Надю куда? Не на раскладушку же её класть! Гостей на раскладушку не кладут, так папа считает. Тут дядя Володя вдруг говорит:

— Тише! По-моему, Мухаммед едет.

Мы стали слушать. Ничего не слышно. Движок тарахтит в сарае, от движка у нас свет. Зззз!.. Летучая мышь пролетела. Цикады в кустах звенят, тонко так. Они всегда у нас вечером звенят. Мы на цикад даже не обращаем внимания — привыкли. Звенят и звенят. А больше ничего не слышно.

— Слышите? — говорит дядя Володя.