Валентина Осеева - Динка прощается с детством

– Да нет, откуда! Им как сказал Ефим про убийство, они сразу и приехали! Тогда еще Иоська у студента был… Ты смотри, – вдруг испугался Дмитро, – не говори, что я тебе рассказал, а то они обижаться будут на меня!

– Некому говорить… Вася на фронте, а Леня тоже уехал. Ну, я пойду! – сказала Динка, поднимаясь и глядя на чернеющий за полем лес.

– Прощай пока. У меня тоже одно дело есть, поговорить бы надо, но об этом потом.

– Потом, – машинально повторила Динка и, кивнув головой, пошла к черневшему за полем лесу. Дмитро недоумевающе посмотрел ей вслед.

– Эй, Динка! Вон где хутор-то! – улыбаясь, окликнул он, указывая рукой на краснеющую среди дубов крышу.

Но Динка не оглянулась.

– И куда идет? Дорогу забыла, что ли? Задурило ей голову это убийство. Правду говорила Федорка, что лучше молчать… Эй, Динка! – снова крикнул Дмитро. – Куда идешь?

– Я к Якову… – слабо донеслось с дороги.

– Куда?

Дмитро испуганно взмахнул руками и бросился за Динкой.

– Помешалась ты на этом Якове, – с досадой сказал он, неожиданно преградив ей дорогу. – Иди домой, там, верно, уже Ефим вещи привез.

– Ничего, – равнодушно сказала Динка, отстраняя его с дороги. – Я скоро вернусь!

– Да обожди! Не можно в тот лес ходить! – потеряв терпение, крикнул Дмитро.

– Почему?

– А потому, что той дорогой никто не ходит теперь. И даже на мельницу мужики не ездят. Понятно тебе?

Динка покачала головой.

– Ну, как тебе сказать… Боятся люди, ведь упокойник Яшка-то.

– Дураки они! – с раздражением сказала Динка.

– Нет, не дураки! – горячо заступился Дмитро и, приблизив к ней взволнованное лицо, зашептал: – Скрипка там играет. Понятно тебе? Как полночь вдарит, так и скрипка! Федоркин отец сам слышал. Ехали они с мужиками на мельницу. Весной уже дело было. Ночь теплая, меж дубами ветер шумит, лист разворачивает. Ну, едут, едут, конечно, дело, разговор на Яшку зашел, а тут уж и хата его одним боком виднеется. Ну, примолкли мужики и вдруг слышат – играет скрипка! Да так жалостно, как маленькое дитя плачет, на все голоса выводит. Спугались мужики, а тут как захрапят кони, как понесут по кочьям, чуть телегу в щепы не разбили!

Динка прижимает руки к груди, пальцы ее дрожат.

– Неправда это, неправда…

– Да что ты! Все люди слышали. – Дмитро подвигается ближе. – Бабы тоже рассказывали. Пошли они как-то по грибы, гуртом. Ну и спозднились сильно. Идут через лес, а в хате Якова огонь по окошкам бегает, вроде кто со свечкой идет. А потом сразу зырк – и погас. Ну, думают бабы, опять, видно, Матюшкины братья деньги Яшкины ищут. Спугались они и давай бежать. Вдруг слышат, вслед им скрипка грае… Да так тоненько, как ножом по сердцу режет. Вот как, бывало, на свадьбах Яшка играл. С гопака да на жалостное переходит, бывало, а потом обратно вот эту песню свою любимую, «На сопках Маньчжурии».

– Да-да! – лихорадочно подтверждает Динка. – Он любил этот вальс. И ты говоришь, они сами слышали?

– А как же? Семь человек их было, и все слышали. Да я тебе лучше скажу: с тех пор как объявилась эта скрипка, Матюшкины в тот лес ни ногой! На мельницу и то объездом едут, десяток верст лишку делают. Потому как тоскует Яшкина душа, убивцу своего ищет!

– Дмитро, – говорит Динка, и в лице ее быстро чередуются сомнения, радость и надежда. – Так ты говоришь, ты даже думаешь, что это играет Яков?

– А кто же, как не он? Все повадки его! Уж люди-то знают! – уверенно подтверждает Дмитро.

– Да-да, это он! Так больше никто не сумеет! И вальс «На сопках Маньчжурии». Да, это он! – радостно соглашается Динка.

– Ну вот! – удовлетворенно говорит Дмитро. – Поняла, наконец, в чем суть? Теперь не пойдешь. Ну, прощай пока… Вот уж солнце садится, а у меня скот на лугу…

Проводив глазами Дмитро, Динка долго стоит на дороге, потом снова поворачивает к лесу. Нет, она все-таки пойдет, она пойдет… к Якову.

В сердце ее уже нет надежды, в нем сомнение и грусть.

«Убили, а скрипка играет. Выдумки все это. А Иоська… Иоська… Убег, говорит Дмитро. Ах боже мой, боже мой… Убить такого музыканта… Недаром людям кажется, что они все еще слышат его скрипку…»

Когда с дорогим человеком случается несчастье и когда есть еще хоть малейшая надежда спасти его, люди бегут и торопятся, они делают все, что в их силах и даже сверх сил. Люди не верят в чудеса, но, когда угаснет последняя надежда, они ждут чуда. Динка ждет чуда. Она не хочет думать о мертвом, она думает о живом. Она пойдет к Якову сама.