Татьяна Кудрявцева - Сотворение мира [сборник]

Мальчишки хором загудели, оживились – они любят триллеры. А Саше отчего-то Васипов представился: что он там делает в интернате? Другая теперь у него жизнь, отдельная от них.

Хотя, если разобраться, он всегда был на расстоянии от общества. Поглотила его судьба, как мантия Земли – малую песчинку.

Румянцева вздохнула. Тяжко, на весь класс. Коровы так вздыхают на лугу, в душный полдень. Священные животные, между прочим. Пусть и не на нашем лугу, а в Индии. Но всё равно.

С Румянцевой всегда так. К теориям нормальные люди подходят с точки зрения ума, холодно вникают и анализируют. А Саша всё через чувства… Буквально всё!

– С точки зрения чувства сейчас даже замуж никто не выходит, дурашка, иначе не будет всё о́кей! – поведала Саше на днях Инка Пескарик.

Инка до Саши стала снисходить, поэтому иногда жизни учит. У Инки-то как раз всё о́кей. И с мозгами, и с внешностью, и с денежными средствами. Только красота ее чересчур четкая, словно на приборе выверенная, ничего лишнего. Пластика как у змеи. Да и говорит она всегда в растяжку, шепотом, точно шуршит словами.

Но Васипов, должно быть, недаром Саше привиделся в ее мрачных фантазиях.

После физики появилась Серафима, их классная, и, сияя, внесла предложение:

– Кто хочет увидеть Валеру Васипова? Школа дает автобус, и мы едем в его интернат с концертом. Путь не ближний: интернат почти за городом. Но желающих от уроков освободим. Желающие, поднимите руку!

Ну что за вопрос? Факт, все едут! Кто это в наше время от выходных отказывается? Генка Метлищев вызвался даже на баяне сыграть. Вот номер! Кто бы мог подумать, что он на дуде игрец!

Волова ни с того ни с сего подкинула Саше идею:

– Помнишь, кино такое было, детское, «Королевство кривых зеркал»? Давай так: я буду Оля, а ты – Яло, мое отражение. А Туполев сыграет зеркало. И мы с тобой будем в нем отражаться. Эффектно, правда? Пьеска для интернатских малышей!

«Дичь какая-то! При чем тут зеркала с отражениями? – ошарашенно подумала Саша. – Мы с Воловой совершенно разные люди. Непохожие! А вообще… Пусть отражаются как хотят. Главное, Васипова навестим! Это всё равно что гору раздвинуть, толщу одиночества в земной коре».

– Слова тогда учи! – мрачно велела она Воловой.

– Да что слова?! – искренне удивилась Волова. – Скажу чего-нибудь. На сцене самое важное – внешний вид.

Саша махнула на нее рукой. Пошла в библиотеку, взяла книжку. В. Губарев – автор. «В» – это Виталий. Виталий почти что Валерий. Может, Васипов тоже писателем станет? А что, вырастет, преодолеет свои несчастья и переплавит их в литературу. Он ведь способный, сочинения вон какие писал, Серафима их вслух читала…

Утром седьмой «Б» потянулся к автобусу муравьиным ручейком. Кто с баяном, кто с книжкой, кто с апельсином-гостинчиком. А Волова ото всех отдельно продефилировала, точно муравьиная королева, – медленно и важно.

Саша посмотрела на нее и ахнула: кос-то нет! Вместо белой гривы сосульки свешиваются.

– Градуированное каре, – раздуваясь от удовольствия и важности, объясняла Ганна направо и налево, – самый модный силуэт стрижки.

– Какая стрижка? Ты обалдела, что ли, Волова? – возмутилась Саша. – Я же твое отражение!

– А раз отражение – значит, надо соответствовать, кошечка! – усмехнулась Инка Пескарик. – У кого есть ножницы? Искусство требует жертв!

Это было иезуитство какое-то, как в Средние века. Саша закусила губу.

И вдруг Слонов выдал:

– А давайте я ее подстригу! Я маму всегда стриг.

Все замерли. Серафима почему-то покраснела. Инка сощурила глаза до щелок. Не глаза у нее сделались, а металлические прорези в почтовом ящике.

Пожарская с Воловой надулись, как две огромные лягушки. Их душу стала разъедать зависть. Зависть – настоящая ржавчина. Не успеешь ахнуть – «в утиль» попадешь. А Гущенко, та не растерялась.

– Слонов, – говорит, – подстриги и меня. Я конферансье, как-никак.

– А я пока не профессионал, – нашелся Слонов. – Мне двоих не успеть. Работаю-то я медленно.

Гущенко осталась не солоно хлебавши.

Спектакль, который они дали потом в интернате, и в сравнение не шел с тем действом, что происходило в автобусе по дороге. Все, вытянув шеи, таращились на переднее сиденье, где колдовал Слонов. Саша никогда не предполагала, что из ее жалких хвостиков может выйти такой царственный одуванчик.

– Олег! Ты настоящий талант! – с восторгом воскликнула Серафима. – Как ты это сделал? Ножницы же тупые. А ровненько до чего! – И всплеснула руками. – Сашенька, ты стала настоящей красавицей!