Татьяна Корниенко - Херсонеситы

– А хозяин? Что делает твой хозяин?! – онемевшими губами спросил Дионисий.

– Он злится. И улыбается.

Звонок раздался за час до полуночи. Начавший придремывать Евграф вскочил и ошалело уставился на мобильник. Звонила Тася. В такое время?!

– Я слушаю тебя, – зашипел он в трубку, боясь разбудить недавно утихомирившуюся тетку.

– Евграф! Евграф! – Даже по дыханию было слышно, как была взволнована девочка. – Я нашла!

– Что ты нашла?

– След нашла!

– Какой след? Толком объясни.

– Который Денис оставил.

Евграф вскрикнул, замотал головой, но тут же перешел на шепот:

– Тась, не верю! Не томи!

– Да, в общем, и рассказывать особо нечего. У меня ремешок на шлепке порвался. Я его понесла деду, чтобы подклеил. А у него всякие кожаные обрезки в старую газету завернуты. Он пока ремешок приклеивал, я от нечего делать стала ее смотреть. И… – Секунда, в течение которой девочка переводила дух, показалась Евграфу всеми двадцатью тремя веками, вместе взятыми. – И увидела фотку: камень, а на ней – след. Вот!

– Повтори, я ничего не соображаю.

– Ага, я тоже сначала обалдела. Повторяю: на фотографии был камень с отпечатком ноги твоего Дениса. Четко-четко… А рядом статья. Про то, что в Херсонесе след нашли. Отдали на экспертизу. Там подтвердили, что это не подделка. Нога принадлежит человеку. Мужчине. Размер тридцать восьмой. Ну а дальше всякие предположения: чей след, как появился.

– Да… Но… – от неожиданности и волнения Евграф начал заикаться. – Но что это нам дает? Кроме, конечно, подтверждения, что я не псих?

– Все дает! Потому что вместе с отпечатком сфоткали кусок берега. Теперь мы знаем, где лежит камень, а значит, Денис сможет тебе объяснить, в каком направлении искать грот.

– Но берега осыпа́лись. Почему же камень не погрузился в море?

– Шторма, Евграф! Он утонул, а его волнами обратно выбросило. У нас несколько лет назад всю набережную расколотило. Многотонные куски скал, бетонные плиты метров на пятнадцать вода на берег швыряла.

– Да, да… Понимаю. Получается, нам повезло.

– Очень-очень повезло!

Как удивительно иногда бывает: синицу поймать – проблема, а журавль сам в руки просится.

Отпечаток нашелся сразу. Тася опустилась на колени, коснулась углубления, оставшегося от босой мальчишеской пятки.

– Невероятно! Я трогаю след человека, который ходил по этому месту в третьем веке до нашей эры. А вот там стояла его Зо.

– Не стояла, – покачал головой Евграф. – Тогда линия берега была совсем в другом месте.

– Да ну тебя с твоей линией берега! Пусть будет по-моему. Они разговаривали, смеялись. Он ведь любил Зо, правда?

– Любил. Очень любил.

– А что с ними произошло потом, когда они спрятали свой мешок в гроте? Денис тебе рассказывал?

– Нет. Он вообще о себе мало говорит. Только по делу. Но когда думает о Зо, мысли получаются яркие, сильные, и я чувствую, как ему становится радостно и… и светло.

– Везучая она.

Тася выпрямилась, выжала об ноги намокшие шорты, поправила растрепавшиеся на ветру волосы. Евграф смотрел на нее против солнца, и ему казалось, что воздух вокруг ее головы, шеи, рук струится золотыми лучами.

– Почему? – спросил он, не в силах отвести взгляд от светящейся Таси.

– Вот бы обо мне кто-то так же через пару тысячелетий думал! Евграф, узнай у Дениса, чем все там у них закончилось. Узнаешь?

– Да, обязательно.

– И про Зо спроси. Как бы мне хотелось на нее посмотреть.

– Я спрошу. Тася…

– Что?

– Тася, ты не будешь смеяться, если я тебе скажу?

– Постараюсь. Говори.

– Тася, мне кажется, Денису тоже становится радостно и солнечно, когда… когда я думаю о тебе!

Ориген вышел из булевтерия [29] Булевте́рий – здание Совета (Буле), которому поручалось ведение важнейших политических дел. , где снова говорил о преобразованиях, которые собирался осуществить еще с первого дня своего избрания на должность стратега.

Задумавшись, он успел сделать всего несколько шагов, когда от одной из двух статуй, стоящих рядом со зданием Совета, к нему рванулся человек. В руке, выброшенной из складок гиматия, что-то блеснуло. Ориген отшатнулся, понимая, что успевает разве что вскрикнуть…