Ирина Андрианова - Сто фактов обо мне

Он все больше и больше путался, больше врал, а мама стояла на пороге комнаты и молчала. Она, видимо, не знала, что сказать. Ведь она так верила в серьезные занятия, в мое музыкальное будущее и каждый раз пекла фирменные рогалики, чтобы подбодрить учителя музыки, показать, что к нему здесь отлично относятся.

Мама молчала. Замолчал и Саша. Молчали все. Только вдруг хихикнула Лена: ей стало весело, оттого что нас застукали, она чуть не лопалась от смеха.

И тут сказала я:

– Мама, я не хочу заниматься музыкой с этим учителем. Он плохо играет и вообще сказал мне, что он не по классу фортепиано, а по классу аккордеона.

Студенты медленно поднялись со своих мест, медленно, как в замедленной съемке, оделись и один за другим вышли из квартиры. Все до одного сказали мне и маме:

– До свидания. – Они же были интеллигентными людьми.

А когда захлопнулась дверь, мы услышали, как они захохотали на лестнице.

– Ничего-ничего, – сказала мама. – Ничего, дочка. Найдем тебе учителя по классу фортепиано.

Она собрала грязную посуду, заглянула в холодильник и ахнула:

– Да нам же на ужин ничего не осталось!.. Дочка, а где конверт для учителя?

Я подала его.

– Собирайся, пойдем по магазинчикам, – сказала мама и надорвала конверт. И вытащила оттуда три рубля.

Мы ходили до темноты по магазинам, купили и колбасы, и сахару, и даже три бублика к чаю.

Когда мы уже возвращались домой, пошел первый в этом году снег. Он был робкий, прохладный и удивительно свежий. Я подставила ему горячее лицо, и внезапно слезы полились у меня из глаз.

– Бедная, бедная моя девочка, – сказала мама, вытащила носовой платок и начала, как маленькой, вытирать мне глаза. – Бедная моя, глупенькая! Ну всё, всё…

Откуда было маме знать, что первый снег напомнил мне воспоминание о вальсе, печальную, тихую музыку. И то, как прекрасно играл Саша, и как я каждый раз ждала его, и наши занятия, на которых ему было скучно, и чай, и Лену, и рогалики. И то, что все это больше никогда-никогда не повторится.

Саша проснулась очень рано, открыла глаза. За окном стоял не определившийся еще цвет дня: то ли солнечный, то ли пасмурный.

На терраске бабушка шлепала босыми ногами, бренчала кастрюлями. Звуки эти не раздражали. Утренние, необходимые, с них начинался день.

Саша долго лежала в постели и улыбалась. Потом вскочила, с хрустом потянулась и подбежала к окну.

За окном было серенькое небо. Деревья и трава влажно блестели. «Наверно, ночью дождь шел», – подумала радостно Саша, и случайно взгляд ее задержался на соседском участке.

Там в такую рань горел костер, дым лениво поднимался в низкое небо. У костра сидел человек в толстом сером свитере. Он задумчиво глядел на слабое пламя и прутиком ворошил горящий хворост.

Саша удивилась: здесь, в писательском дачном поселке, утром кто-то жжет костер, будто в лесу.

Она долго смотрела на человека у костра и вдруг почувствовала: щемит сердце, на душе – грустногрустно. С чего бы?

У бабушки был сад, огород, куры и лохматый пес Жулька. Бабушка очень гордилась, что ее окружают умные люди и что она, незаметная, скромная старушка, иногда дает советы по хозяйству писательским женам. Писательские жены спрашивали, как и что сажать, почему в этом году клубника мелкая и невкусная, как заваривать квас и засахаривать смородину. Было еще очень много вопросов, на которые бабушка всегда с готовностью отвечала, давала какие-то рецепты, иногда шла на очередной писательский участок и там скромно распоряжалась.

Саша любила отдыхать у бабушки летом. Когда была помладше, лопала ягоды, купалась в речке, которая текла за недалеким лесом, дружила с писательскими дочками. Когда Саша повзрослела, бабушка начала приучать ее к хозяйству:

– Что же, Сашенька, вот бабушка умрет, тебе в наследство все достанется. Ты должна стать хорошей хозяйкой.

Саша всегда на бабушку кричала, чтоб она не смела так говорить. Зачем говорить об этом в такой солнечный день? Бабушка проживет еще сто лет, а после ста лет еще много-много времени.

Саша помогала бабушке немного – два-три часа в день. У нее было огромное свободное время – летнее колесо забав, и она весело катила это колесо то на речку, то в лес с девчонками, то в бабушкин ягодник или просто на луг – загорать.