Юлия Кузнецова - Фонарик Лилька

Правда, у меня сейчас не выстрелило. Почему-то мои мысли крутились не вокруг разрыва с Серёней, а вокруг Лильки, которая там сидит, наверное, скрючившись у батареи, и боится выйти на улицу. Видимо, это потому, что с Серёней дело было решено, а с Лилькой – открыто. А может, я просто слегка в шоке от Серёниного «сюрприза» и до меня по-настоящему не дошло, что меня бросили, предали, подвели и обломали. Не знаю. Как бы то ни было, я все думала, что эта балдища так до ночи и проторчит в школе. Голодная небось. Как я.

– Ларис, – сказала я неуверенно, – я отбегу на полчасика, ладно? Продержитесь тут без меня?

На выходе я столкнулась со своей клиенткой. У каждого из нас есть такие. Трудно сказать, почему между бариста и клиентом возникает симпатия. Лёвка вот нравится людям своей застенчивостью и повышенной лохматостью. Его обожает одна студентка-ботанша, которая всегда занимает столик напротив стойки, раскладывает перед собой учебники, но таращится не на них, а на Лёвку. Он в принципе мог бы впарить ей что угодно: хоть термокружку за триста рублей, хоть полкило дорогущего молотого кофе. Она все возьмет не глядя да еще и сдачу забудет. Но он не может – застенчивый же.

У Лариски свои отношения с мамашками, особенно с одной, многодетной. Обычно у нее один в коляске, другой под мышкой, третий тычет ручкой во все сразу пирожные на витрине. Как правило, эта мамашка покупает себе мегакапучино или мегараф в бумажном стакане и, извиняюще улыбаясь, толкает коляску к выходу. Мы все смотрим ей вслед, и у нас теплеет внутри, словно мы отхлебнули от ее мегарафа, потому что знаем, что как бы глупо ни выглядел в наших широтах теплый стаканчик, ароматно пахнущий кофе и ванилью, он вполне скрашивает прогулку под моросящим дождем.

Но когда эта мамашка решает вдруг не прогуливать свою милую компанию под дождем, а остаться с нами в тепле и компания разбредается по всему кафе, на искреннее сочувствие и терпение способна только Лариска.

Она следит, чтобы дети не мешали другим клиентам, подает мелки, вытирает сопли, если кто-то чихнул, и спокойно выслушивает рассказы про то, какие «новые драки папа загрузит завтра на айпад, если я себя буду хорошо в садике вести» и с какой «огромной Хеллоу Китти я играю у бабушки, когда приезжаю к ней погостить». Так что обычно мы ожидаем эту мамашку в Лариски ну смену.

Моя клиентка не из таких. Она писательница.

Вообще у нас две писательницы. Как я узнала об этом? Да очень просто. Однажды в кафе вырубили Wi-Fi, и все выключили свои ноуты и планшеты и, допив кофе, ушли. Остались только эти две. Ну и пару раз до меня долетали разговоры обеих по телефону: «У меня вышла книжка! Видела?»

Первая меня особенно не интересует. Она все время одинаково одета – в джинсы и синюю толстовку, одинаково причесана и занимает одно и то же место – практически у туалета. Думаю, любит одиночество и все время витает в облаках. Мне кажется, она сочиняет любовные романы, – у нее все время затуманен взгляд. Когда она подходит к стойке и разглядывает стену за моей спиной, на которой написано мелом наше меню, то явно при этом думает о той истории, от которой оторвалась ради кофе, а выбор ее напитка определенно зависит от того, как он называется. Я вижу по ее лицу, что она тащится просто от сочетания звуков, когда произносит: «Карамельный глясе со взбитыми сливками, пожалуйста».

«Моя» писательница другая. Во-первых, она модно одевается, каждый раз продумывает «луки». Меняет прическу, ногти у нее всегда накрашены, не то что у первой. В самом деле, приятно же смотреть на ухоженного человека. Вот, казалось бы, мелочь – в слякотную погоду ее джинсы всегда заправлены в сапоги, в отличие от джинсов первой писательницы, которые, как и кроссовки, всю зиму гордо носили следы соли.

Но главное, у «моей» был вид человека, который точно знает, что хочет. Никаких туманных взглядов, никакой растерянности. Она всегда заказывала одно и то же: тост с тунцом, конфету из цедры в горьком шоколаде и раф. А самое интересное: она просекла, что я делаю в нашем кафе лучший раф.

Для меня лично это не новость. Во-первых, я дольше всех тут работаю. Во-вторых, я ни на что не отвлекаюсь – ни на учебу в институте, ни на подготовку к ней. Просто работаю бариста. Делаю кофе. Но я совершенно этим не кичусь. Ну делаю я его лучше всех, и что? Зато Лариска терпит ораву детей. У всех свои достижения.