Виталий Коржиков: Я еду к океану

Скоро тайга кончилась. Запахло йодом, морской солью, и я услышал знакомый шум моря. И в ночной темноте было видно, как но нему бегут барашки. Вдали мерцали огоньки судёнышек, и я направился прямо на их свет.

У небольшого причала стояли три сейнера. По мосткам ходили рыбаки, и я спросил, где капитан Жуков.

— А вон, на «Пионере», — ответили мне сверху.

По сходням я поднялся на небольшой сейнер и открыл дверь. На полу сидели несколько рыбаков и, хотя был поздний вечер, чинили сеть. Вместе с ними сидел в своём старом вязаном свитере Жуков.

Мы крепко обнялись. Он сбегал за горячим чайником, отогрел меня, а потом посадил рядом и снова сел за сеть.

— Торопимся. Уходим утром на лов! — сказал он.

— А чего вы её чините? — удивился я. — Где вы её зацепили? Невод-то ведь новый!

— Невод-то хороший, — сказал старый рыбак, боцман. Он сидел и внимательно перебирал пальцами каждый узелок — проверял, хорошо ли стянуты ячейки. — Невод-то хороший, а вот история у нас вышла плохая. — Он посмотрел почему-то на Жукова и стал рассказывать.

У склада, на берегу, собрались вес рыбаки колхоза. Капитан «Пионера» Жуков получал с командой новый невод.

— Им-то новый! А мы чем хуже?! — кричал краснолицый капитан «Чайки».

Так вы же только недавно взяли новый! — сказал боцман с «Пионера». — Всё вам мало! Всегда вы кричите.

Сеть была светлая, чистая, и каждый то и дело растягивал ее в руках так, что под тельняшкои надувались мускулы: крепка!

— С такой снастью весь океан возьмём!.. — улыбнулся команде Жуков.

— Ну, это мы ещё посмотрим, кто возьмёт! — перебил его капитан «Чайки». — Ещё посмотрим!

И только капитан третьего сейнера, «Белухи», промолчал. Во-первых, ему в эту путину очень не везло. А во-вторых, в колхозе от всех ждут хорошего улова. Чего спорить!

Скоро сейнеры вышли в море и сразу же отправились на поиск рыбы. «Пионер» ушёл влево; к горизонту направо — «Чайка». А посередине потихоньку тарахтела «Белуха».

Все следили за морем, и каждый слушал, не передаст ли сосед: «Есть рыба!» Таков рыбацкий закон: нашёл большой косяк рыбы — зови товарищей.

Но где он, этот косяк? Зелёные волны приподнимали то один, то другой сейнер, и пустые судёнышки взлетали высоко над водой. Рыбы не было.

Жуков ходил по палубе «Пионера», трогал то и дело новую сеть и смотрел за борт. Иногда рядом проплывала порванная оранжевая медуза, порой убегали в глубину несколько рыбёшек, и боцман ворчал:

— И на уху не наскребёшь!

Но скоро посвежело. Присвистнул ветер. По морю пошли тяжёлые волны. И тогда сверху, с верхушки мачты, где сидел самый зоркий на судне матрос, донеслось:

— Пошла!

Все бросились к борту.

— Пошла, рыба пошла! — закричали все разом.

— Невод в воду! — скомандовал Жуков и, поправив фуражку, весели сказал — Сообщить на «Чайку» и «Белуху»: «Есть рыба!»

Ему было приятно первым обрадовать товарищей. Он смотрел, как быстро исчезает в воде новая сеть, будто тает в глубине, и ждал, когда откликнутся соседи.

«Слышу. Спасибо. Иду!» — отозвалась «Белуха».

Но «Чайка» не отвечала.

Радист повторил вызов. «Чайка» продолжала молчать.

— Что с ними? — забеспокоился Жуков.

Боцман поднялся в рубку, и вдруг оттуда раздался его крик:

— Ах ты!

— Да что там! — заволновался Жуков.

— Так они давно загрузились рыбой!

Не может быть! — тихо сказал Жуков, поднимаясь в рубку.

— Посмотрите! Они уже чуть не бортами черпают!

— Может, у них рация отказала? Испортилось радио?

— Так у них лучшая рация в колхозе! — сказал боцман. — Но кто его знает!

Команда собралась на палубе. Все, держась за борт, смотрели, как приближается «Чайка».

— Конечно, рация подвела! — соглашались рыбаки.

Но вот нагруженный сейнер поравнялся с «Пионером», и вдруг Жуков ясно услышал, как в наушниках раздался лёгкий кашель, а потом и хриплый насмешливый голос капитана «Чайки»:

— Ну что, рыбаки? Как дела? Как новый невод?

Жуков увидел в рубке красное ухмыляющееся лицо.

— Так что же вы молчали? — удивился он.

Но тот только махнул рукой, и «Чайка» быстро пошла от «Пионера» по широким поднимающимся волнам.

Все повернулись ей вслед: как же так? Не помочь товарищам? На палубе зашумели.