Лев Рубинштейн - Повести

Поручика и Тимоху ухватили и потащили в сторону. Прежде Чем они успели сообразить, что с ними происходит, как уже оказались в роще. Там на прогалине стояли два человека: один широкий, как ворота, с большой чёрной бородой; другой был мальчик лет двенадцати, золотоголовый, веснушчатый, сильно загорелый.

— В который раз с тобой на дорогах встречаемся! — удивлённо сказал Ефремов, стряхивая пыль с усов. — Ты что, Алесь, пристал к разбойникам, что ли?

— Тут разбойников нема, пан военный, — прогремел человек с чёрной бородой, — а есть вольные люди, которые по своей охоте воюют с королём и Мазепою!

— Господин поручик, — добавил Алесь, радостно улыбаясь, — так, может статься, и дальше поедем?

— Вот как! А кони наши где?

— Есть ваши кони.

Во второй половине ночи за Будищенским лесом слышен был гул пушек.

Поручик слез с лошади и отправился на разведку. Вернулся он через час с озабоченным лицом.

— Чуть было не угодили мы к шведам, — сказал он, — с ночи был бой великий. Шведы уходят в Будищенский лес. Стало быть, поедем теперь влево, к Семёновке.

— Наши победили? — спросил Алесь.

Поручик покачал головой.

— Рано хвастаться, — сказал он, — всё поле в дыму, пальба такая сильная, какой до сего времени и вовсе не было… Кажись, попали неприятели под наши ядра…

Поехали к Семёновке. Не успели обогнуть Будищенский лес, как пальба началась снова. Облака дыма поднялись над лесом, как будто лес горел. Земля кругом содрогалась и гром громыхал, как при сильной грозе.

С холма, возле Семёновки, перед всадниками открылась картина, при виде которой поручик стремительно остановил лошадь, а Тимоха зажмурился.

Большое поле между сёлами Семёновной и Яковцами всё кишело людьми. Слева двумя длинными линиями стоили батальоны в русских зелёных мундирах. Ближе к Семёновке таким же образом зеленела стройно поставленная кавалерия.

С правой стороны одной линией стояли шведские солдаты в синих мундирах с жёлтыми перевязями, а по бокам гарцевала шведская кавалерия.

Ветер трепал бесчисленные знамёна и нёс над полем белые клубы дыма. Пушкари стреляли, заряжали и тащили пушки. Вдали, на юге, виднелись крыши и колокольни Полтавы, усеянные народом.

Солдаты то и дело брали ружья к плечу, и залп грохотал за залпом от одного конца линии до другого. После каждого залпа ветер относил в сторону тучу дыма.

— Ваше благородие, — подал голос Тимоха, — надобно ехать в объезд, тут не проедешь…

— Постой, — промолвил поручик.

На поле разом затрещали сотни барабанов. Синяя шведская пехота тронулась с места и стеной покатилась на восток, навстречу дыму и ветру.

Но и русская зелёная пехота тоже пришла в движение и пошла навстречу шведам.

Обе стены, зелёная и синяя, встретились посреди равнины. Засверкали штыки, послышались крики, лязг оружия, громкая команда, прерываемая выстрелами из ружей и пистолетов. Поднялась пыль.

С холма трудно было уследить за тем, что происходило на поле. Дым то закрывал обе армии, то рассеивался. Видно было, как напряжённо шагают в атаку, нагнув штыки, батальон за батальоном. Мелькали фигуры офицеров с высоко поднятыми шпагами, Лошади ржали, дыбились и галопом неслись по полю, потеряв всадников. Иногда поле на миг пустело, и среди истоптанной пшеницы видны были тела убитых, лежавшие то в одиночку, то грудами. Из этих скоплений тел торчали штыки и алебарды.

И снова по изборождённому полю бежали шеренгами солдаты в зелёных мундирах с криком «ура!»…

Час шёл за часом. Алесю казалось, что это будет продолжаться бесконечно.

Шведы атаковали отчаянно. Сбоку, с опушки дальнего леса, по ним палила русская артиллерия. Ряды синих мундиров редели и смешивались под градом ядер. Алесь видел, как шведские конники несколько раз нале-тали на русские батальоны и откатывались в беспорядке.

На поле будто бы всё замирало на несколько минут и начиналось сызнова.

— Господин поручик, — устало спрашивал Алесь, у которого лицо покрылось пылью и глаза покраснели от жары и напряжения, — когда же конец придёт?

— Терпи, Алексей, — отвечал поручик, — да не вылезай на поле, а то шальная пуля убьёт. Сиди за дубом.

И в самом деле, в ветвях деревьев часто слышался заунывный звук, как будто комар звенел, а после этого раздавался гулкий треск — это пуля ударяла в дерево. К подножию холма, на котором находились путники, два или три раза подкатывались шипящие ядра.