Зоя Воскресенская - Девочка в бурном море. Часть 2. Домой!

Доктор Чарльз рассмеялся.

— Мисс Анточка, моряки пьют сидя даже за здоровье короля.

Все поставили свои бокалы на стол, зная, что за этим последует какая-нибудь история. Антошка подвинулась на диване и пригласила глазами Улафа сесть рядом с ней.

Доктор Чарльз, вертя в руках рюмку с золотистым вином, объяснил дамам, что много лет назад, когда британский флот ходил под парусами, на один из фрегатов прибыл король. Он вошел в кают-компанию. Капитан провозгласил тост за короля, все встали, встал и король, но так как на парусных судах подволок был низкий, а король высок не только званием, но и ростом, то он больно стукнулся затылком о балясину. С тех пор, уже несколько веков, британские моряки пьют за своего короля сидя.

— Ну, а за кока пить сидя сам бог велел, — заключил доктор Чарльз.

Антошка громко, чтобы все слышали, сказала:

— Улаф, садись рядом со мной!

За столом наступило молчание.

Антошка вскинула глаза на капитана: «Ну пригласите же его сесть за стол, ведь вы пьете за его здоровье», — говорил ее взгляд.

— Ну, Улаф, иди сюда, — снова прозвенел девчоночий высокий голосок.

Мистер Эндрю выдвинул вперед свой четырехугольный подбородок и раздельно, жестко произнес:

— Кок будет ужинать у себя в камбузе, мисс.

Зазвенели бокалы, застучали ножи и вилки, за столом завязался оживленный разговор.

Антошка, растерянная, оскорбленная, сидела, боясь поднять глаза, встретиться взглядом с Улафом. Она, как во сне, слышала мерный голос Улафа: «Плиз, сэр, плиз, сэр». [6] Note6 Пожалуйста, сэр, пожалуйста, сэр (англ.). Наконец Улаф с пустым подносом направился к дверям. Антошка встала, осуждающе посмотрела на капитана, обвела негодующим взглядом всех сидящих за столом и демонстративно вышла вслед за Улафом.

— Антошка, вернись! — тихо окликнула ее мать.

Антошка не слышала.

— Улаф, я буду ужинать вместе с тобой, — решительно сказала она. — Я не пойду туда, где люди не умеют ценить человека, его подвиг.

— Какой подвиг? — искренне удивился Улаф. — Не говори глупостей. Ты должна вернуться. На всех английских пароходах такой порядок, такая традиция. Матросы не могут сидеть за одним столом с офицерами. Ты изменить ничего не можешь, а они обидятся.

— «Они обидятся»! — возмущалась Антошка. — Ты тоже рассуждаешь, как, как… как я не знаю кто. Они оскорбили тебя, и они же обидятся. Я ненавижу капитана, я ненавижу чванливого доктора Чарльза! — горячилась Антошка.

— Ты ошибаешься, Антошка, капитан отличный человек, он один из лучших и справедливых, но таковы традиции на британском флоте, и не нам с тобой их ломать.

— Это не традиции, это мерзость! — горячо воскликнула Антошка. — Улаф, у тебя есть какое-нибудь вино? Давай выпьем ну если не за тебя, то за дядю Кристиана.

И как Улаф ни уговаривал ее вернуться в кают-компанию, Антошка наотрез отказалась.

Из рундука Улаф извлек бутылку с остатками виски, разлил по стаканам и разбавил содовой водой. Антошка попробовала и сморщилась.

— Гадость какая! Дай чего-нибудь сладенького или апельсиновый сок.

Улаф вскрыл банку.

— Спасибо! — Антошка приподнялась на цыпочки и поцеловала Улафа в щеку, а затем, без передышки выпила свой бокал.

Юноша не знал, куда ему деваться от смущения, и не мог скрыть своей радости.

— Я пойду разнесу жаркое, и потом мы продолжим наш обед. — Улаф нагрузил поднос тарелками, повесил на плечо салфетку и, балансируя, стал подниматься по трапу наверх.

Антошка тем временем сервировала маленький кухонный стол по всем правилам, так, как ее учила мама. Нож справа от тарелки, вилка слева, столовая ложка впереди тарелки, десертная ложка перед столовой, а возле нее бокал. Нож должен лежать острием к тарелке, вилка и ложка выпуклой стороной опираются на стол.

Улаф вернулся мрачный.

— Там спрашивают тебя, — сказал он. — Это просто неприлично для девушки обедать с коком в камбузе. Вернись, Антошка, очень прошу.

— Ни за что!

— Ну, делай как знаешь.

Улаф разлил по вазочкам компот и еще раз поднялся наверх.

И оба опять продолжали свой прерванный ужин.

— Знаешь, Улаф, я должна доверить тебе одну тайну.

— А нужно ли мне знать эту тайну? — усомнился Улаф.

— Да. Ты должен знать.

Антошка, отвернувшись, оттянула свитер и вытащила маленький, ослепительно красный шелковый треугольник. Взяла его за концы двумя пальцами.

— Ты видишь? Это кусочек красного знамени. Это пионерский галстук, который я не имею права повязать себе на шею за границей и четвертый год ношу его за пазухой на груди. Я — пионерка, Улаф. Но об этом никто, никто не должен знать.