Юз Алешковский - Кыш и Двапортфеля - Повести

Но Вета Павловна всё не приходила.

Я последний раз вывел Кыша во двор. Гера в этот раз прогуливалась с братом Рудика — военным лётчиком. Она рявкнула, увидев Кыша, и он её тут же усмирил.

— Если б ты знал, — сказал я папе перед сном, — как я ненавижу проклятых, злющих немецких овчарок! Ты сам мне читал, как они кусали пленных в лагерях и до самой смерти затравливали беглецов! Ненавижу!

— Ты брось эти штучки! — сказал папа. — Собаки здесь ни при чём. Это их хозяева во всём виноваты. Приучают собак к подлости — они и будут подлецами. Для них травля беззащитных пленных становится охотой. А ты почему возненавидел овчарок?

Я промолчал. Папа сам приучил меня к тому, чтобы не жаловаться.

— А что ты скажешь о псах-героях, которые взрывали эшелоны с фашистами, выносили раненых из боя?.. Находили и находят краденое… Овчарки водят на улицах слепых… Нянчат детей… Всё дело в воспитании. Рудик испортил Геру, потому что сам бесчестен и труслив… И смелой преданности в Гере ни на грош! Настоящий пёс умрёт, а защитит хозяина. Вот так… Теперь представь, что ты поехал туристом в Альпы. Вдруг метель. Ты сбился с дороги, замёрз как цуцик и подумал: «Каюк! Прощай, родимая турбаза! Прощайте, папа и мама!» Тут ты ещё попал под лавину снега. Каюк, и всё! Но люди послали по твоему следу огромного сенбернара. И он нашёл тебя. Ура! А на груди у него мешочек, а в мешочке бутылочка… э-э… чая… Ты глотнёшь глоточек горячего чая, согреешься, прижмёшься к тёплому мохнатому псу, заплачешь от счастья и поклянёшься до конца своих дней его не забыть. А ведь этого пса могли натаскать на ограбление путников. Так что брось эти штучки — ненавидеть породу овчарок, потому что Гера тебя обидела. Она здесь ни при чём. Хозяин виноват во всём. И учти: Кыша нужно воспитывать, а не играть с ним, как с котёнком. Он должен быть смелым, преданным, честным и весёлым. А как он будет смелым, если ты сам трусишка? Ты маленький — значит, будь удаленьким!

Папа не добавил «как я», но я и так понял, что нужно никого не бояться, как он.

— Вопросы есть? — спросил папа.

— Ты задолжал мне ответ про пигмеев, — сказал я.

— Это африканское племя. Ростом они малы, вроде нас с тобой, но зато как рыбы в воде чувствуют себя в лесу. Путешественники самого лучшего о них мнения.

— А чем они питаются?

— Охотятся на зверей. Очень любят вкусные корни и кузнечиков.

— А ты бы съел кузнечика?

— Мы с Сергеем Сергеевым во время войны змею съели. Есть ещё вопросы?

— Всё не пойму, почему вдруг дядя Сергей Сергеев стал предателем вашей дружбы. Взяли бы и помирились.

— Никогда! — вдруг вскрикнул папа и заходил по комнате. — Лучшему другу воткнуть нож в спину! Вовек не прощу!

Засыпая, я представил, как я поднялся высоко-высоко в горы Альпы и вдруг разбушевалась метель. Свист… Тьма-тьмущая… Вернее, тьма снежная… И тут еще какой-то сугроб обвалился на меня. Я струсил, выбился из сил и сказал сквозь слёзы:

«Прощай, родная турбаза! И мама! И папа! И Кыш! И Снежка! И Вета Павловна! И даже завуч! Все прощайте! Каюк!»

Но тут ко мне неожиданно подбирается овчарка Гера. Я обрадовался, обнял её, вынул из мешочка горячую бутылку, глотнул чайку и сказал доброй спасительнице Гере:

«Клянусь, я тебя никогда до конца своих дней не забуду!»

И Гера помогла мне добраться сквозь метель до родной турбазы.

Ночью я проснулся от того, что за стеной два раза громко вскрикнул папа. Я на цыпочках подошёл к спальне.

Папе, наверно, приснилось что-то страшное. Он вдруг заворочался и заговорил во сне:

— Проверь вакуум! Каждый винтик проверь! Следи за приборами! Я не могу быть не прав! Я всегда прав! Никто точней меня не знает, сколько дней осталось до зарплаты!..

Я пошёл спать и утром спросил у папы, сколько дней осталось до зарплаты.

— Не знаю, не считал, — удивился папа. — Зачем тебе?

— Нужно, — ответил я и подумал, что папа просто похвалился во сне.

А может быть, точно так же он кажется себе во сне во всём правым, а на самом деле виноват и поэтому настроение у него серое?

— Я слышал, как ты во сне говорил про вакуум, — сказал я.

Папа схватился за голову. Он был в ужасе.

— Не смей никому рассказывать. Я всю жизнь боялся выболтать во сне военную тайну! И вот на тебе! Свершилось!

— Митя! Не забивай с утра голову ребёнка чепухой! — сказала мама. — Он же на уроках будет думать о военных тайнах и этом дурацком вакууме!

Я хотел спросить, что такое вакуум, но пошёл прогулять Кыша, чтобы папа в это время побрился электробритвой.