Михаил Коршунов - Требуется дворник

Глебка сказал:

— Я сделал это не для тебя. Не думай. — И отошел.

Костя каждое утро чистил двор, работал не хило, но никаких фигур, архитектурных ансамблей или других забав не лепил. Никаких новых творческих планов у него тоже не было. Лопата, метла и скребок делали свое обычное, повседневное дело.

Корабль постепенно разрушался, превращаясь в простой сугроб. Костя снял с него еще остававшиеся игрушки, лестницы, канаты-ванты, якорную цепь — теперь ею надо будет всего лишь перегораживать подворотни — и загрузил елками, которые уже начали выбрасывать из квартир — праздник кончился! Костя выбросил зонт с мишурой и звездами.

Он лежал теперь здесь среди прочего бытового мусора. Чиркнул зажигалкой, помедлил и поднес огонь к елкам. Сухие елки вспыхнули как порох. И тут Костя увидел бегущего по двору Глебку. За Глебкой в капоте и в валенках привычно гналась тетя Слоня. В руке она сжимала глиняное яблоко.

— Опять повытаскал!

Старухи во дворе закачали головами:

— Господи, до чего отощала!

— Диета, — уважительно констатировала Тетеркина.

— Костя! — кричит Глебка и бежит изо всех сил, чтобы Костя его поскорее услышал. — Костя! Тебе письмо! В копилке лежало! «Станция Тумолейка в глубине России»!

Костя схватил записку, прочитал ее сам, перевернул — может быть, что-нибудь еще на обороте? Ничего. Ни словечка больше, ни знака поопределеннее. Все в духе Кати: поступай как знаешь.

Корабль догорел и погас. Даже сугроба не осталось — черная вмятина. Глебка вспомнил черный «Геликон», но ничего Косте не сказал. Косте лучше знать, как распоряжаться кораблями, и лучше знать, что теперь делать, как найти Катю.

— Я ее привезу, Глеб Тумолеевич, — сказал Костя.

— Правда? — с надеждой спросил Глебка. — У меня деньги на билет есть. Возьми.

— Я ее привезу, — серьезно повторил Костя.

— А корабль сгорел, — сказал Глебка все-таки.

— Корабль сожжен — отступать некуда.

На маленькую станцию прибыл поезд. Из вагона вышел единственный пассажир — Костя. На платформе — только дежурная по станции в черной шинели, голова замотана неизменным платком, поверх платка надета фуражка с красным верхом. Поезд ушел, мелькнув последним окном в тамбурной двери и оставив за собой поземку, длинный ряд выбеленных снегом шпал и такую же, выбеленную снегом, будку стрелочника. Перемигнул светофор, а в будке стрелочника телеграфно зазвенело. И тишина. «Горностаевая», — подумал Костя. У дежурной по станции он узнал, что несколько дней подряд поезд встречала девушка.

— Кого-то все ждала. Потом на столбе привесила объявление и просила не снимать. Видать, большая курьезница.

Костя подбежал к столбу: «Требуется дворник по адресу: Малая Восточная, дом 8».