Герман Матвеев - Новый сорт

— Значит, Ботанический сад тут близко. А у меня письмо туда есть…

Он вытащил сильно помятое письмо и направился к выходу.

— Спасибо вам, что сказали.

Трамвай затормозил на остановке, и Ваня вышел из вагона.

Спрашивая прохожих на каждом углу, он быстро дошел до входа в Ботанический сад. У ворот сидела пожилая женщина.

— Ты к кому, мальчик?

— Мне нужен Николай Иванович Курнаков. Я с письмом.

— Он в оранжерее, — сказала дежурная. — Я выпишу тебе пропуск.

Пока она писала, Ваня с бьющимся сердцем смотрел на дорожку, окаймленную узкими длинными клумбами, на которых уже распустились цветы. Слева, вдоль всей дорожки, помещалось низкое строение со стеклянной крышей, а справа рос крупный кустарник.

К воротам подошли двое. Один был в морской шинели и фуражке и говорил басом. Другой на ходу слушал, приложив ладонь к уху. Глаза у него были добрые, а на губах играла застенчивая улыбка. Разговор шел о какой-то выставке. Второй свернул в подъезд дома, а моряк подошел к Ване.

— Ты зачем сюда явился? — пробасил он строго.

— Я с письмом к Николаю Ивановичу, — испуганно сказал Ваня.

— С письмом? А ну, покажи!

Он взял протянутый конверт, повертел в руках и вернул назад.

— Смотри у меня! Чтобы ни-ни… Курить умеешь? — неожиданно спросил он всё тем же страшным басом.

— Нет.

— Ну то-то же, — погрозил он пальцем и ушел.

«Ну и голос!» — подумал Ваня: Он не понял, что значит «ни-ни» и «то-то же» и решил, что моряк шутил.

Получив пропуск и расспросив дорогу, Ваня направился на поиски Курнакова.

Под стеклянной крышей длинного строения он с удивлением увидел рассаду самых обыкновенных огурцов, лука, капусты. «Аптекарский огород», — вспомнил он разъяснение старичка. «Наверно, это новая капуста, лекарственная».

Строение заканчивалось аркой. Мальчик принял ее за ворота и, свернув, вышел на «северный двор». В конце виднелась высокая оранжерея с выбитыми стеклами. Поровнявшись с ней, он заметил через переплеты рам громадные папоротники, большие пальмы с толстыми мохнатыми стволами в зеленых кадках. Они стояли мертвые. Их засохшие листья беспомощно свисали до земли.

Разбитые стекла, поврежденные оранжереи, огромная воронка в саду дополняли картину.

Разве неясно, что тут случилось?

Немцы… немцы убили эти растения, разрушили оранжерею, бросили сюда бомбу. Потрясенный, смотрел он на огромные пальмы с засохшими листами. Кровную обиду за погубленное добро почувствовал здесь Ваня. Ведь это принадлежало ему, как и всем остальным гражданам страны. Он мог приходить сюда, знакомиться с растениями жарких стран, вести наблюдения, читать труды ученых, работающих здесь.

«Ну, ничего, — с каким-то упорством подумал Ваня, — всё оживет, и пальмы опять будут зеленеть. Обязательно будут…»

Это было давно. До революции помещица приметила среди работающих у нее в саду способного крестьянского мальчика. Звали его Коля Курнаков. Он с большим старанием и охотой возился с цветами, деревьями, проводя целые дни на работе. Мальчика отправили учиться в Петербург. С тех пор Коля, затем Николай и, наконец, Николай Иванович Курнаков ни на один год не расставался с любимыми растениями. Громадный опыт и талант поставили его в ряды лучших садоводов мира.

Невысокий худощавый человек с острой бородкой держал в руке горшок с колючим пузатым кактусом и говорил стоявшей рядом девушке:

— Верхушку долой. Срез делай смелее. Хуже всего нерешительность. На него привьешь… — дальше следовало латинское название.

Увидя мальчика с письмом, садовод снял очки и острым, колючим взглядом смерил его с головы до ног.

— Ты что? — спросил он не совсем приветливо.

— Мне нужен Николай Иванович Курнаков.

— Я Курнаков. В чем дело?

— Вот письмо.

Николай Иванович взял письмо, снова надел очки, прочитал адрес и начал распечатывать.

— Что это оно смято так?

По мере того как он читал, складка на переносице расходилась, а когда прочитал и посмотрел поверх очков на Ваню, взгляд уже не колол.

— Вот какие у тебя дела! Жив, значит, Николаша. Ты посиди здесь на скамеечке или лучше погуляй, посмотри, пока я занят.

Ваня, обрадованный разрешением, медленно пошел вдоль оранжереи. Здесь всё зеленело. Сверху спускались оживающие орхидеи. Пошли в рост папоротники. Под стеклами правильными рядами укоренялись черенки и листочки самых различных растений.