Галина Гордиенко - Столичная штучка

Ясные, голубые, совсем не старческие глаза Анатолия Федоровича порой смущали Риту. Пронзительные глаза! Ни у кого Рита подобных не видела. Может, потому что он художник?

Девочке казалось: Анатолий Федорович видит ее насквозь. Все ее хитрости, все лукавство, всю грязь.

Иногда в его взгляде Рита ловила насмешку и странную жалостливую снисходительность. Анатолий Федорович никогда не смотрел так на Леську!

Задумываться о причинах Рите не хотелось. Она с готовностью улыбалась старику и почему-то злилась на троюродную сестру.

Хотя при чем тут Леська?

Вот и сегодня Рита проснулась, когда часы в зале пробили десять. Сладко зевнула и невольно рассмеялась: в распахнутое настежь окно настырно заглядывала ветка персика. Леся каждый вечер терпеливо отводила ее в сторону, даже пыталась привязывать, но поутру дерево упрямо укладывало тяжелую ветвь на подоконник.

Рита осторожно потрогала тугой пушистый плод пальцем и разочарованно вздохнула: зеленый.

Легкими прозрачными шторами играл утренний ветерок, свежий и пахнущий морем. Диковинные разноцветные бабочки вздрагивали от желания сорваться с полотна и улететь в большой мир. Солнце плавало в ярко-синем небе золотой рыбкой.

Рита зажмурилась и пробормотала:

– Рыбка, рыбка, сделай так, чтоб Богдан наконец заметил меня!

Она с неприязнью покосилась на соседнюю постель: пусто. Само собой, Леська давно встала. Рита еще ни разу не застала ее в кровати. Словно Леська и не спала. Или вскакивала с рассветом.

«Наверняка на огороде копается. Пропалывает и поливает, – раздраженно подумала Рита. – Мол, помидоры и огурцы воду с утра просят, пока жары нет. И перчик болгарский тоже. Будто в Керчи рынка нет, овощи купить…»

Иногда Рите казалось: Леська возится с огородом ей назло. Чтобы показать всем, какая она трудяга. А она, Марго, наоборот – лентяйка.

С другой стороны, не портить же из-за этого каникулы?!

Рита натянула купальник и долго стояла перед шкафом, нерешительно перебирая плечики. Остановилась на бледно-зеленом сарафане из марлевки и взволнованно улыбнулась: подойдет.

Почти прямой, на тоненьких бретельках, с разрезами по бокам, обманчиво простой – он стоил почти три тысячи рублей. И очень шел Рите.

«Не вечно же Богдан будет смотреть сквозь меня. Или он специально? Чтоб я крепче заглотала крючок?»

Рита хмыкнула: вот уж вряд ли! Этот… в самом деле не замечает ее. Смотрит мимо, будто и не видит.

Рита помрачнела: Богдан практически каждый вечер торчал здесь, словно собственного дома не имел. Приходил, как к себе. Помогал Анатолию Федоровичу с красками. Шептался с Леськой. Читал в саду. Качался в гамаке. Сочувственно выслушивал за ужином сетования тети Шуры о росте цен и низкой зарплате. Помогал вишню собирать, на самую верхушку дерева бесстрашно лазил. Вчера, например, со стариком на крыше черепицей гремел, перекладывая ее. Да мало ли…

Еще и сестер за собой вечно таскал!

Рита раздраженно сдвинула брови: ох, и противные девчонки! Особенно младшая. Как ее? Машка? Дашка?

Рита их вечно путала. Девицы одна в одну, не отличишь. Круглоглазые, белобрысые, тощие, вечно в трусиках бегают и в панамках. Загорелые дочерна. Только ростом и отличались.

Нет, не только.

Машка – точно, она младше! – нахальнее. И языкатая, порой руки чесались отшлепать ее как следует.

Вчера едва Рита подошла к дому, как девчонки калитку настежь распахнули и встали на пути. Белые трусики в кружавчиках, такие же панамки и пышные прозрачные банты в коротких тугих косках. Только Дашка на полголовы выше сестры.

Обе чумазые, явно тютиной лакомились, даже белые носки в черных каплях. Обе щербатые, по переднему зубу недавно потеряли. Обе с исцарапанными коленками.

Увидели Риту и заулыбались. Даша застенчиво, Машка – Рита поклясться готова – издевательски. Ткнула в Риту грязным пальцем и пропела:

– Барышня наша домой пожаловала, вот радость-то, а, Даш?

Даша покраснела и зашаркала ножкой. Бессовестная Машка всплеснула руками и запричитала:

– Накупалась, нагулялась, красота наша неописуемая, теперь кушать пришла, да?

Даша испуганно косила на сестру неимоверно синие глазищи и молчала. Машка смешно морщила веснушчатый курносый нос, ожидая реакции гостьи.

Рита осторожно бросила:

– Допустим. Что дальше?

Она попыталась пройти во двор, но сестры стояли насмерть. Машка лучезарно улыбнулась ей и крикнула через плечо:

– Лесь! Стол накрыт?