Михаил Самарский: Двенадцать прикосновений к горизонту

– Да, – кивнул я.

– Ты её любишь?

Я вспомнил карапуза Юрку с его мечтой о грузовике и троллейбусе. Теперь я понимаю, почему взрослые иногда от меня прятались, когда я был дошкольником. Да, я вопросов задавал не меньше.

– Люблю, – говорю.

– А она тебя? – не унималась Танька. – Любит?

– Наверное, – пожал я плечами.

– Не верь ты ей, – ошарашила меня девчушка. – Такой большой, а веришь в любовь. Не верь, я тебе говорю.

– Это ещё почему? – вытаращил я глаза.

– Потому что любви нет, – вздохнула она.

– Кто это тебе такое сказал? – опешил я.

– Димка, – ответила Таня и добавила: – Он точно знает.

– Он, может, пошутил, – сказал я.

– Нет, не пошутил, – возразила Танька. – У него тоже была невеста, но она его обманула. Говорила, что любит его, а потом стала дружить с другим пацаном.

– Ну, и такое бывает, – говорю, – может, разонравился.

– Ничего не разонравился, – Таня отошла от меня и снова села на ящик, – просто Людке нужен богатый жених, а Димка бедный. Вот она и стала дружить с другим пацаном. Так и бабушка сказала. А бабушка у нас всё знает. Она очень умная. Если бы она водку не пила, мы бы тоже были богатыми.

– А с чего она взяла, что новый пацан богач?

– Да это все знают. Его папа вот на такой машине. – Танька вскочила и, подняв руки вверх, встала на цыпочки.

– Ну, машина, – говорю я, – это ещё не богатство.

– Как это? – удивилась Танька. – Все богачи ездят на машинах.

– Ой, Танюха, всё это глупости…

– Ничего не глупости, – настаивала Таня. – Слушай, а почему ты так смешно говоришь?

– В каком смысле? – опешил я.

– Ты так говоришь, как будто чем-то подавился.

Вот это новость. Никогда не думал, что ребёнок упрекнёт меня в неправильной речи. Но тут выяснилось, что Танька имела виду. Оказывается, как нам в Москве смешно слышать «г», произносимое ростовчанами как «х», точно так же в Ростове людям режет ухо наше московское звонкое «г». Девочка тут же продекламировала на эту тему стихотворение:

– Слышал стишок? Гуси гогочут, город горит, – она изо всех сил давила на букву «г», – каждая гадость на «г» говорит.

– Почему же сразу «гадость»? – удивился я.

– Потому что Димка говорит: нормальные люди не могут так издеваться над своим горлом.

– Значит, по-твоему, я ненормальный? – нахмурился я.

– Значит, ненормальный, – согласилась Танька.

Не знаю, до чего бы мы ещё договорились с ней, но в этот самый миг распахнулась дверь, и на пороге вырос Димка с кучей какого-то тряпья.

– Ну, москвич, радуйся! – громко объявил он. – На вот, надевай. Дедовы валенки разыскал. В них точно не замёрзнешь. Надевай, надевай! Не смотри, что лужи на улице. Смотри, – он поднёс валенок прямо мне к лицу, – они на толстой резиновой подошве. А это, – Димка протянул что-то наподобие куртки, впоследствии оказавшейся телогрейкой, – это самая тёплая одежда. Правда, она грязноватая, в мазуте, дед перед смертью в кочегарке работал, ну ничего, зато тёплая очень. И шапка. Надевай. Это настоящая солдатская шапка.

Через несколько минут я стоял под фонарём-луной, а мои спасители осматривали меня со всех сторон. Кролик несколько раз подходил ко мне и обнюхивал, но каждый раз отходил в сторону с какой-то, как мне показалось, брезгливостью. Все вещи оказались велики размеров как минимум на шесть. Но то, что в них тепло, не поспоришь.

– Тебе куда ехать? – спросил Димка-Краб.

– Микрорайон Северный, улица Добровольского.

– Что же с тобой делать? – вздохнул он. – Пешком далеко, а в автобус тебя не пустят или ментам сдадут. Денег у тебя, конечно, нет?

– Нет, – виновато ответил я и добавил: – Дим, может, займёшь? Я, как только домой приеду, сразу вышлю тебе перевод. Могу даже побольше выслать, честное сло…

– Что за люди! – воскликнул Димка и сплюнул. – То ментов ему вызови, то за барыгу меня принимает. Ты чё? У вас там все такие, в Москве? – Он вплотную приблизился ко мне. – Ты хочешь, чтобы я нажился на тебе? Бабок срубил на твоей беде? Ты хоть врубаешься, что говоришь?

– Дим, извини, – стал я оправдываться, – я просто… ну, понимаешь, я… в общем, люди-то разные. А мы мало знакомы…

– Ну и что, что мало, – ответил Димка уже спокойнее. – Всё равно должен разбираться в людях. Если бы я был какой-то гнидой, разве я стал бы тебя вытаскивать из этого кандея? Подумай своими мозгами. Я это делаю не ради денег. Просто тебя, дурака, жалко. Скажешь потом, что у нас в Ростове одни ублюдки живут. Запомни: это не так. Таких, как Басмач, мы сами презираем. Беспредельщик он. А в основном здесь все пацаны путёвые. Понял?