Надежда Шер - Новый дом

— Ты не плачь, ты попробуй только здесь пожить. Попробуй только, — говорила она также, как несколько лет тому назад говорила Геймат. Женщина посмотрела на Бянувшу, на Сатья-баджи, вытерла глаза, вздохнула, решительно поджала губы и махнула рукой:

— Пусть бог-аллах простит и благословит меня. Не может быть, чтобы такие хорошие ханум делали грешные дела. Не может быть!

— Пойдем, Сирануш, пойдем, — уговаривала Бянувша девочку. Но ее, впрочем, особенно уговаривать теперь не приходилось.

Она смотрела на розовенькое блюдечко и шла за Сатья-баджи. Она покорно сидела на стуле, пока Сатья-баджи ее раздевала, и крепко уцепилась за Бянувшу, когда стригли ее под машинку. Потом потянулась за блюдцем с вареньем и улыбнулась.

Бянувша надела на Сирануш маленькое беленькое платьице с красненькими пуговицами, взяла ее за руку и побежала с ней по коридору в столовую. В столовой никого не было. Бянувша заглянула в спальню маленьких. Она искала Туту. Она думала, что Сирануш будет веселее с Туту. Сначала ей показалось, что в спальне тоже никого нет. Потом вдруг она увидела в углу за дверью маленькую фигурку.

— Кто это? Туту?

Бянувша бросилась к ней.

— Что ты тут делаешь? — спросила она и нагнулась к Туту. Туту ничего не отвечала. Она сидела на корточках, отвернувшись к стене и закрыв ручками лицо. — Ты плачешь? Что случилось?

Бянувша села на пол рядом с Туту. Бянувша обняла Туту и увидела в руках у Туту кусок розового мыла и скомканную обертку от мыла.

— Что случилось, мое сердце? Кто тебя обидел? Ты только скажи — и Бянувша пойдет защищать тебя.

Туту бросила мыло на пол, ухватилась обеими ручками за тело Бянувши и громко заплакала.

— Сатья-баджи привезла мыло, а я сказала…

Бянувша ничего не понимала. Бянувша только тихонько гладила Туту по голове и тихонько говорила ей:

— Успокойся, сердце мое, успокойся! Все будет хорошо. Посмотри, какая красивая картинка на бумажке, и посмотри еще на новую девочку. Видишь, какая она чистенькая, и видишь, как она смотрит на тебя?

Туту вдруг замолчала. Она посмотрела на новую девочку — Сирануш, потом улыбнулась и протянула ей бумажку.

— Возьми, возьми, мне не жалко. Посмотри, какая красивая картинка, — сказала она, совсем как Бянувша.

Сирануш не хотела брать картинки, и тогда Туту подошла к ней, и так как Туту была немного, совсем немного повыше Сирануш, то она нагнула голову, заглянула ей в глаза и сказала:

— Ты теперь будешь моя подруга. Хочешь?

Сирануш молчала. Туту взяла ее за руку. Туту чувствовала себя совсем большой, и Туту засмеялась.

— Теперь и у меня есть маленькая дочка, маленькая подруга, — сказала она и побежала вместе с Сирануш на двор.

Во дворе играли в волейбол новым черным мячом. Туту бежала прямо на площадку.

— Смотрите, смотрите! — кричала она. — Вот моя новая подруга, вот моя дочка!

Гассан промазал мяч, Кулизадэ заворчал, сердито замахали руками девочки.

— Не мешай, не мешай!

Но увидев Сирануш, тотчас же забыли и о мяче, и о площадке.

— Новая девочка! Новая маленькая девочка!

Вдруг Гассан засмеялся и схватил на руки обеих девочек.

— Посмотрите, — сказал он, — посмотрите, как они похожи друг на друга.

Девочки сидели на плечах у Гассана. Туту — веселая, задорная и Сирануш — робкая, испуганная.

Сатья-баджи стояла на крыльце. Гассан побежал к ней с обеими девочками на плечах.

— Посмотри, Сатья-баджи, — кричал он, — посмотри, как они похожи!

Бянувша бежала из кухни, и за ней шла чужая женщина — мать Сирануш. Бянувше очень хотелось, чтобы она посмотрела на свою чистенькую маленькую дочку. Чужая женщина подошла к Гассану и протянула руки к своей дочке.

— Посмотри, посмотри, как они похожи! — кричал Гассан. — Скоро и твоя дочка будет такая же толстая, как наша Туту.

— Но, но, но, поехали! — уцепилась Туту в волосы Гассана. — Но, но, ты — моя лошадь!

Чужая женщина смотрела на девочек.

— Бог-аллах, как они похожи! Скажи ты, ханум, чья это девочка. Откуда?

Сатья-баджи засмеялась.

— Из лесу, ее нашли в лесу.

— Что ты говоришь, ханум? В лесу? Где? Когда?

Женщина бросилась к Сатья-баджи. Женщина смотрела на Сатья-баджи такими странными глазами, и так сильно дрожали у нее руки, как будто бы от ответа Сатья-баджи зависела ее жизнь.

Сатья-баджи стала рассказывать.

— Скорей, скорей! — говорила чужая женщина. — Рассказывай, ханум, рассказывай. Когда? Серое платье? Ты говоришь — серое платье? Это Татуш! Моя дочка! Пропала в лесу, я думала — курды убили. Бог-аллах, это Татуш!