Валентина Осеева - Динка

напевает она тоненьким голоском, сильно фальшивя и перевирая слова.

Динка закрывает глаза и еще сильнее наваливается на сестру.

с усилием выводит Мышка, цепляясь за скамейку.

Динка спит долго. Она не слышит, как приходит Катя и, освободив изнемогающую Мышку, усаживается около скамейки с книгой, не слышит, как снова прибегает Мышка и вместе с Катей укладывает ее голову на подушку, как приходит Лина и вызывает Катю на кухню, а Мышку посылает в комнату за ножницами и нитками. Динка просыпается от громкого голоса Алины:

— Пароход «Гоголь» вышел из Самары!..

«Мама едет…» Динка вскакивает и садится на скамейке, сонно протирая глаза. Ей хочется бежать к калитке, но что-то мешает ей. Перед глазами встает длинный берег и лицо мальчика с баржи.

Девочка медленно плетется на террасу. Алина сидит за столом и поминутно смотрит на круглые папины часы. Мышка уже вертится у калитки и ждет гудка…

У парохода, который привозит маму, совершенно особенный гудок: он такой звонкий и протяжный, что его слышно даже на Учительских дачах. Мышка уверяет, что этот пароход не гудит, а поет, выговаривая одно слово: «Ма-а-м… Ма-а-м…»

Мама уезжает и приезжает каждый день, и каждый день к ее приезду Алина кладет на стол большие круглые часы и торжественно объявляет:

— Пароход «Гоголь» вышел из Самары!

Младшие дети сейчас же сбегаются на ее голос и нетерпеливо топчутся около стола. Но Алина не любит, чтоб они смотрели на часы, она смотрит сама и спустя некоторое время еще громче и еще торжественней сообщает:

— Пароход «Гоголь» подходит к пристани! И все трое замирают в ожидании длинного радостного гудка: «Ма-а-м… Ма-а-м… Ма-а-м…»

— Пойдемте, пойдемте! — кричит Мышка. Каждому хочется встретить маму первым, но Алина никому не позволяет быть первой.

— Будем стоять все трое у калитки, — говорит она.

Динка проскальзывает в дальний угол террасы и усаживается на перила. Сегодня в первый раз ей не хочется встречать маму.

«Я не мамина дочка», — горько думает она, чувствуя, что мать никогда не простила бы ей сегодняшнего поступка. Динка вспоминает, как один раз, еще в городе, она столкнула с крыльца слюнявого Егорку. Егорка даже не ушибся, он только упал и испугался, но как тогда рассердилась на нее мама! «Ты злая девочка, я не хочу такой дочки», — сказала она, и, сколько ни плакала и ни просила Динка, мама не хотела даже разговаривать с ней.

«Мама, мама!» — кричала Динка, но лицо у мамы было холодное, чужое… Динка, захлебываясь плачем, объясняла, что толкнула Егорку за длинные слюни, которые он распустил на крыльце, но мама ничего не хотела слушать, повторяя:

«Ты не моя дочка…»

В конце концов Динка пришла в такое отчаяние, что за нее вступились Катя и Алина.

«Вы не понимаете, — сказала им тогда мама. — ведь это уже не шалость, а злой поступок».

Это случилось давно, Динка тогда была еще маленькая, а теперь она выросла и сделала еще худший поступок.

«Эх ты, паскуда!» — сказал ей на берегу белобрысый паренек.

Динка вспомнила злые, недобрые лица, гневные слова и взгляды, обращенные к ней.

«Лучше б я утонула…» — тоскливо подумала она и снова вспомнила маму. Один раз мама читала им стихи:

У мамы был такой грустный голос, что Динка невольно вслушивалась в эти стихи и запомнила их наизусть.

В этом месте Мышка заплакала, а Динка крепилась, Но под конец мама читала так, будто просила своих детей:

И тогда Динка тоже заплакала… А теперь ей довелось встретить такого сироту. Ведь там, на берегу, она узнала, что мальчик с баржи, Ленька, тоже сирота, но она, Динка, не пожалела его, она пожаловалась на него злому хозяину…

— Пароход «Гоголь» подходит к пристани! — торжественно объявляет Алина и оглядывается на Динку. — Пойдем! Мышка уже у калитки!

«Ма-ам… Ма-ам… Ма-а-м…» — протяжно гудит пароход.

— Пойдем! — кричит Алина и поспешно сбегает с крыльца. Терраса пустеет. Динка вытягивает шею и старается увидеть, как откроется калитка и как войдет в нее мама. Но ей ничего не видно, и она опять опускает голову. Катя тоже с нетерпением ждет сестру: ей хочется узнать, не приходил ли в редакцию вчерашний человек, но, открыв дверь на террасу, она видит Динку. «Как это Динка не побежала встречать? — удивляется Катя. — Боится все-таки матери… Ну, еще бы! Все утро безобразничала, не послушалась, убежала гулять… А теперь сидит и думает, что я сейчас же начну на нее жаловаться! Но я не начну. У меня теперь будет совсем другая тактика. Пусть сама все рассказывает матери… Она и так не любит меня. С какой стати я буду вечной жалобщицей в ее глазах!» — нервничает Катя. И, взглянув еще раз на девочку, мягко напоминает: