Юрий Третьяков - Командир особого отряда. Повести и рассказы

— Ну это вы, Егор Ефимыч, зря говорите! — горячо заспорил Витюша. — Никогда бы вор обратно не отдал, точно вам говорю! Чокнутый он, что ль? Зачем же он тогда трудился — воровал да прятал?.. Никогда у него совесть не проявится… Об этом не может быть и разговору!

— Стало быть, нисколько нет совести у энтого вора?

— Почему же… — запутался Витюша. — Совесть есть… То есть она у всех людей есть… И у него тоже… Только не на всё распространяется… Да хватит вам, Егор Ефимыч, слепых на бревна наводить: лучше сознайтесь, как же вы все-таки его нашли?

— А откудова ты знаешь, что он был спрятан? — спросил Егор Ефимыч, и Витюша совсем запутался.

Но его выручила тетя Маруся:

— Ефимыч, а может, ты нас разыгрываешь? Сам нашел и помалкиваешь? Это я к тому говорю, что бывает у людей такая особенность — пропавшие вещи отыскивать! В прежнее время в нашей деревне, говорят, жила такая бабка, Филимоновной звали; та знала! Кого обокрадут, шли прямо к ней… Она глянет в котелок с водой: твое, говорит, краденое прибрано в омете там-то… в углу правом, под соломой, к примеру сказать… Сейчас пойдут: тама!

— Так то ясновидение! — важно объяснил Витюша. — В журнале писали: имеют такую способность, где что спрятано — видят! Под землей руду, даже клады могут находить… Ну руда мне до лампочки, а вот кладик клёво бы откопать! Правильно я говорю? Хотя бы для первого разу небольшой: мне абы на «Жигули» хватило, и законно! Я эту способность теперь в себе развиваю, а что?

— Ну и как? — с любопытством спросила тетя Маруся, — Чай, много кладов раскопал?

— Какая скорая! — оттопырил губу Витюша. — Недавно только начал… А у вас, Егор Ефимыч, как с этим делом обстоит?

— Да есть маленько… — усмехнулся Егор Ефимыч. — Вот примерно угадываю, у кого лучковую пилку следовает искать…

— Далась вам эта пилка! — покраснел Витюша. — Чего про нее толковать? По-моему, она накрылась с концами! Сактировали бы, и все! Вы вот лучше скажите, как же вы все-таки шланг нашли?

— Я тебе говорю: сам он тут очутился, долдон! С какой стати мне врать, я сроду не врал!

— Ох и хитрый вы, Егор Ефимыч… — не верил Витюша. — Я вас таким не считал…

— Ефимыч у нас чисто колдун! — шутила тетя Маруся. — На три метра в землю видит! Так что ты его остерегайся…

Во время всего разговора на разведчиков то и дело нападал смех, и, чтобы себя не выдать, они поодиночке и вместе бегали смеяться за сарай. Даже Егор Ефимыч обеспокоился:

— Чего вы взбегались? Аль животы расстроились?

— Да сразу у обоих! — подхватила тетя Маруся. — Должно, зеленых яблок налупились!

Разведчикам стало еще смешнее, и пришлось убежать в поросячий загон, чтобы все думали, будто это они над поросятами смеются.

Потом туда заглянул озабоченный Витюша и пожаловался:

— Этот Ефимыч чокнутый, а ушлый! Но только что-то не верится мне, чтобы он в ясновидении хоть сколько-нибудь петрил… По-моему, Ефимычу слабо! Поумней его люди есть, и то не получается… Но вот как он шланг нашел? Думаю, думаю — никак не допру! Тут, по-моему, какое-то недоразумение буквально!

Подойдя к баку, Витюша принялся разглядывать шланг, словно хотел на нем прочитать, как он уполз из леса и опять привинтился на свое место…

А разведчики, выбрав удобный момент, улизнули с хозяйственного двора так же незаметно, как и появились.

Когда они вернулись в штаб, там, пользуясь временным отбытием начальства, уже вовсю хозяйничала обнахалившаяся пленная, которая все в штабе перерыла, перевернула и устроила форменный кавардак. Штабной стол был застлан толстой белой бумагой, сберегаемой командующим для черчения особо важных карт и планов, а теперь частично погубленной, так как все края она постригла зубчиками, наподобие кухонной клеенки. Посредине стола зачем-то стоял букетик в баночке, а все оперативные карты и планы были смешаны в одну стопку, что совершенно недопустимо: если в случае внезапной тревоги потребуется освежить в памяти какой-нибудь важный документ, а его сразу и не найдешь.

Но главное, на стенке была прилеплена картинка невоенного содержания: птица с веткой, а генералиссимус А. В. Суворов, штурмующий Альпы, был перевешен и приткнут сбоку, где его и не разглядишь.

А личный состав забыл боевые навыки, превратившись в каких-то домашних хозяек, и она разослала всех по своим поручениям: рядовой Перфишка вязал веник, разведчики лазили по сливовому дереву, доставая ей сливы порумянее, она снизу указывала, какую рвать, какую не нужно, а рядовой Роман стоял возле вчерашней детской коляски, задвинутой в тень, и зачем-то махал над ней лопухом.