Фрэнсис Бернетт - Маленький лорд Фаунтлерой (пер. Демуровой)

Седди мрачно затряс головой.

— Мне будет грустно расстаться с мистером Хоббсом, — заметил он. — Боюсь, он будет по мне скучать, а я — по нему. Да и по всем остальным тоже.

На следующий день явился мистер Хэвишем — он был семейным адвокатом графа Доринкорта, и граф послал его в Америку, чтобы он привез лорда Фаунтлероя в Англию, — и многое рассказал Седрику. Однако Седрик почему-то не утешился, узнав, что когда он вырастет, то будет очень богат и у него будут роскошные замки, огромные парки, глубокие шахты, великолепные поместья и арендаторы. Его беспокоил его друг мистер Хоббс, и сразу же после завтрака он отправился его навестить. Он очень волновался. Мистера Хоббса он застал за чтением газеты; Седрик вошел с озабоченным видом. Он понимал, что весть о перемене в его жизни будет для мистера Хоббса большим ударом, и всю дорогу обдумывал, как лучше сообщить ему об этом.

— А, это ты, — сказал мистер Хоббс. — Доброе утро!

— Доброе утро, — ответил Седрик.

Он не залез, как обычно, на свой табурет, а уселся, обхватив колено, на ящик с печеньем и так долго молчал, что мистер Хоббс наконец вопросительно взглянул на него поверх газеты.

— Так это ты, — произнес он снова. Седрик взял себя в руки.

— Мистер Хоббс, — спросил он, — вы помните, о чем мы вчера утром говорили?

— Гм, — отвечал мистер Хоббс, — кажется, об Англии.

— Да, — согласился Седрик, — а вот когда Мэри за мной пришла, о чем?

Мистер Хоббс почесал в затылке.

— Кажись, поминали королеву Викторию и аристократов.

— Да, — неуверенно произнес Седрик, — и… и… графов, помните?

— Ну да, конечно, — подтвердил мистер Хоббс, — мы их слегка задели, это уж точно!

Седрик покраснел до корней волос. Такой неловкости он еще никогда не испытывал. К тому же он опасался, что и мистеру Хоббсу будет сейчас не очень-то ловко.

— Вы еще сказали, — продолжал он, — что не допустите, чтобы они тут рассиживались на ваших ящиках с печеньем.

— Да, сказал, — громко провозгласил мистер Хоббс. — И еще раз скажу. Пусть только попробуют — увидят тогда!

— Мистер Хоббс, — произнес Седрик, — на этом ящике сидит один из них!

Мистер Хоббс чуть не выпрыгнул из кресла.

— Что?! — вскричал он.

— Да, — объявил с должной скромностью Седрик, — я граф — вернее, я им буду. Не стану вас обманывать.

Мистер Хоббс забеспокоился. Он вскочил и подошел к термометру.

— Тебе жара в голову ударила! — воскликнул он и, обернувшись, пристально поглядел Седрику в лицо. — Сегодня очень жарко! Как ты себя чувствуешь? Голова болит? Когда это у тебя началось?

Он положил большую ладонь Седрику на голову. Как это было ужасно!

— Благодарю вас, — сказал Седрик, — но я здоров. И голова у меня не болит. Мне очень жаль, но это правда, мистер Хоббс. Вот почему Мэри вчера за мной пришла. Мистер Хэвишем рассказал об этом маме, а он адвокат.

Мистер Хоббс повалился в кресло и утер лоб носовым платком.

— Если не у тебя, то, значит у меня солнечный удар! — вскричал он.

— Нет, дело не в этом, — возразил Седрик. — Придется нам с этим смириться, мистер Хоббс. Мистер Хэвишем приехал прямо из Англии, чтобы сообщить нам об этом. Его дедушка прислал.

Мистер Хоббс в смятении уставился на серьезное лицо мальчика, сидевшего перед ним.

— А кто у тебя дедушка? — спросил он. Седрик сунул руку в карман и осторожно вытащил из него листок бумаги, на котором он что-то записал своим крупным неправильным почерком.

— Мне трудно было запомнить, — пояснил он, — вот я и записал.

И он медленно прочитал вслух:

— «Джон Артур Молино Эррол, граф Доринкорт». Так его зовут, а живет он в замке, вернее, в двух замках или, кажется, в трех. Мой папа был его младшим сыном; будь он жив, я бы не был ни лордом, ни графом; но и папа не был бы графом, если бы его старшие братья остались живы. Но все они умерли, и ни одного сына, кроме меня, ни у кого не осталось, так что графом приходится стать мне; и дедушка послал за мной из Англии.

Мистеру Хоббсу становилось все жарче и жарче. Он утирал лоб и лысину и тяжело дышал. Он начал понимать, что случилось нечто из ряда вон выходящее; глядя на красивого, приветливого, смелого мальчика в черном костюмчике с красной ленточкой у горла, который сидел перед ним на ящике из-под печенья и с тревогой смотрел на него славными детскими глазами, он видел, что тот совсем не изменился. Мистер Хоббс не знал, что и думать о его словах про знатное происхождение. Смятение его еще возрастало, ибо Седрик сообщил ему все так скромно и просто, что было ясно: он не понимает, как невероятно это известие.