Пруденс Эндрью - Прощай, крысуля!

— Ты на чем-нибудь играешь?

— Все никак не соберусь.

Он-то знал, что не видеть ему эстрады. Он это прекрасно знал. Потому что не хватало таланта. И дело не в том, что он черный. Раз нет таланта… Ведь он не умел играть даже на гитаре.

Трудовик взял в руки белую анкету.

— Учитель ничего не пишет о твоих музыкальных способностях, — сказал он.

— А что он обо мне знает? — спросил Луи.

Будто старик Чиддл скажет хоть что-нибудь доброе о ком-то из класса «Д»!

— Ты не боишься высоты? — спросил Трудовик. — У тебя не бывает раздражения на руках от цемента? Можешь поднять сто фунтов?

— Да у меня все в норме. Меня с Майком ждет работа на заводе.

— Не рассчитывай на это.

— Правду говорю. Дело в шляпе.

— Дай-то бог, — вздохнул Трудовик. — Это мечта моей жизни, парень. Чтобы каждого из вас ждала работа, которую вы действительно хотите иметь.

— Здорово работать, — просиял Луи. — Никто не командует. Никто не орет на тебя. — Он стал подражать мистеру Чиддлу: — «Понять не могу, что ты там делаешь, Кам, но в любом случае прекрати сейчас же». Надоело, что обращаются с тобой, как с ребенком. Вот работать — это другое дело.

Лицо Трудовика осветила улыбка.

— Молодец. Получай удовольствие от жизни. Но все же боюсь… — Он отвернулся и посмотрел в окно. Облака теперь были черные, словно синяки на небе. — Боюсь, что тебя, парень, может постичь разочарование. После школы все будет по-другому. Куда серьезней и не так весело. На работе никто не сможет выпускать крыс.

— Ой, ну и здорово это было!

— Наниматель захочет, чтобы ты вкалывал. Боюсь, работа тебя может разочаровать.

— Только не у дяди Дэйва. Уж он-то все устроит.

Луи посмотрел на ящик, набитый белыми анкетами. Он не сомневался, что мистер Чиддл написал о нем всякую пакость. И о Майке.

— Что он говорит?

— Кто?

— Учитель. Обо мне.

— К сожалению, я не имею права тебе сказать. Эти анкеты для служебного пользования. Учащимся читать их не разрешается.

Стараясь казаться равнодушным, Луи спросил:

— Значит, вам приходится с собой таскать эти бумажки?

— Нет. Их хранят в школе.

Блестящая идея осенила Луи. Он стащит свою анкету и посмотрит, что же написал о нем старик Чиддл.

— Это вы классно тогда взяли крысу Пита, — сказал он.

— Нельзя, — протестовал Майк.

— Можно, — настаивал Луи. — Я знаю, где хранятся белые анкеты. В кабинете профориентации. Ну знаешь, в этой клетушке напротив туалета. Там собрана вся проф-труд-дребедень. Стащить проще пареной репы. Ловкость рук, и никакого мошенства. Увидим, что про нас нацарапал этот Чиддл. О, есть идея! Можно ведь вписать туда кое-что, а? Будто он считает нас гениями. Мол, у каждого по пятьдесят предметов, сданных на ССО и двенадцать на ПУ.

— Но комната запирается, — сказал Майк.

— Когда там секретарша, она открыта.

— При ней ловкость рук не больно-то поможет.

— Зависит, куда запустить руки.

— Да ты что? Нравишься ей, что ли?

— Не болтай! Ей двадцать пять, не меньше. Нет, у меня другой план. Тебе надо будет выманить ее оттуда, Майк.

— А я нравлюсь ей не больше твоего. Кроме того, разозлится Джин.

Джин была девушкой Майка. Вернее, она дважды ходила с ним в кино.

Луи уговорил Майка. В конце концов, предстоит неплохое развлечение. На что нужна школа, если нельзя даже повалять дурака и получить удовольствие? И потом, это будет здорово интересно, а такие случаи редко представляются учащимся класса «Д».

Кабинет профориентации работал с 12.30 до 13.30. План был разработан. Оставалось только осуществить его.

Последним перед обедом был урок труда в столярной мастерской. Им нравилось работать с деревом. Это был единственный урок (кроме футбола), который им нравился. Майк мастерил хлебницу, чтобы подарить матери на день рождения. Луи выпиливал рамку для плаката братьев Джексон [4] Братья Джексон — американские негры, борцы за гражданские права. .

«Кам, баран ты завитой, нельзя пользоваться гладкой стороной наждака. И ты, Морган, когда работаешь стамеской, надо направлять ее от себя. От себя, глухая тетеря. Иначе попадешь в больницу и тебе наложат тысячу швов».

Никого это не обижало. Мистер Локли нравился всем. Он разговаривал с мальчиками так, как разговаривали они друг с другом. Ругался он не всерьез. Он хорошо относился к классу «Д», и класс «Д» это понимал. Однажды он повел их на экскурсию на мебельную фабрику. В день его рождения класс «Д» преподнес ему открытку с изображением овчарки. Знали, что он обручен. Иногда он брал к себе домой работы учеников, чтобы довести их в своей собственной мастерской. Мистер Локли ни в чей адрес не говорил гадостей.