Лев Кассиль - Великое противостояние

— Ромка, — прошептала я, — если я не вернусь… ну, что-нибудь случится… в общем, запомни, Ромка: машина номер МБ 56–93.

Надо было видеть, как посмотрел на меня Ромка! Я никогда не видела его таким растерянным и сбитым с толку. Но прежде чем он успел что-нибудь сказать, я влезла в машину, шофер дал газ, и мы помчались.

Некоторое время мы ехали молча, потом я решилась обратиться к мрачному водителю:

— А куда вы меня сейчас повезете?

— Куда велели, туда прямым сообщением и повезу. Мне долго развозить-то некогда. Мне еще за талонами на бензин ехать, да, того и жди, задний баллон спустит. Резины не дают, а гоняют!

— А это далеко? — Я робко скосила глаза на угрюмого шофера.

— А тебе какая забота? Села и езжай. Далеко ли, близко ли…

Минут пять мы ехали молча. Я уже сбилась с направления и не могла угадать, где мы находимся. Улицы были незнакомые, дома делались все меньше и меньше. Я чувствовала, что мы подъезжаем к окраинам.

— Что, для мужика, наверно, сердитого? — вдруг сам заговорил шофер, поглядывая на меня в зеркало. — Сколько я уж возил таких девчонок! Все набиваются, а в расчете только слезы!

— А вы много уже девочек возили?

— Да не соврать, штук шестнадцать.

— Ну, а потом? Потом с ними что было?

— Чего было… Сами не рады, намучились зря. И на том конец.

— А обратно они… ну, эти девочки то есть, они возвратились?

— Нет. Уж раз, видать, не годна, так вертать ее незачем.

Мне стало совсем скверно. Я уже бранила себя в душе, зачем понесла меня нелегкая в это страшное путешествие.

Вдруг позади нас раздался пронзительный милицейский свисток, и шофер резко затормозил машину. Он сидел молча, не оглядываясь, с каменным лицом.

Подошел милиционер. Вот хороший момент, чтобы кончить все разом.

— Товарищ водитель, — сказал милиционер, — здесь нет левого поворота. Зачем вы нарушаете?

— Так что ж, что нет? Я вижу — встречного транспорта не предвидится…

— Ваши права? — прервал его милиционер.

И шофер мой стал рыться в карманах.

— Понаставили вашего брата на нашу голову!.. — проворчал он. — Права… Я вот спрашиваю, какие у тебя права зря человеку свистеть? У меня, того и жди, и так баллон сядет.

— Запишу ваш номер, — проговорил милиционер, вынимая книжечку.

— МБ 56–93! — сама того не ожидая, крикнула я что есть силы.

Милиционер удивленно взглянул на меня, усмехнулся, обошел машину и записал номер. Мне стало немножко легче. Ладно, пусть и он на всякий случай знает, что за машина увезла меня неизвестно куда…

А машина все катила и катила, сворачивая то и дело налево, и только налево. Я чувствовала, что город оставался у нас справа. Перед нами протянулась широкая замощенная улица, обсаженная по обе стороны подстриженными деревьями. Наконец машина остановилась перед высокой каменной оградой. На воротах, подняв лапы, осклабясь, сидели каменные львы. Сквозь решетку на нас глянул какой-то старичок с винтовкой, всмотрелся в машину и стал с грохотом открывать зеленые половинки ворот. Мы въехали в парк, машина зашуршала шинами по асфальтовой дорожке, и мы остановились у высокого здания. Шофер, не глядя на меня, ни слова мне не сказав, вышел и поднялся по ступеням подъезда. У дверей он оглянулся и сделал мне знак рукой, чтобы я шла за ним. В дверях меня остановила красивая женщина с какими-то необыкновенно большими глазами.

— Это к Сан-Дмичу, — сказал шофер, — по бирке привез.

— Для «Мужика»? — спросила женщина. — Пройдите, вон вторая дверь налево.

Я пошла, озираясь, по полутемному коридору.

— Мне сюда? — громко крикнула я издали женщине, впустившей меня.

И вдруг, словно в ответ, передо мной на стене зажглась и замигала огненная надпись:

«Тихо!»

И на другой стене:

«Тишина!»

Я съежилась и пошла на цыпочках. Вот и вторая дверь налево. На ней маленькая дощечка: «Мужик сердитый». Я тихонько постучала. Никто мне не ответил. Я нажала на дверь, и она бесшумно открылась. Я очутилась в небольшой, красиво убранной комнате. В глубине стоял столик с резными, тонкими, выгнутыми наружу ножками, суживающимися книзу, как у борзой. Сбоку у стены стоял не то диван, не то кушетка с такими же выгнутыми ножками, но низенькая, как такса.

Я осторожно присела на диван. На противоположной стене висел портрет какой-то девочки в тулупе. Голова ее была закутана в платок. Торчал смешной вздернутый нос. Сперва я ничего особенного в портрете не заметила, но потом что-то в нем начало меня волновать. Что за штука? Я где-то видела эту курносую физиономию, эти печальные безбровые глаза, подбородок с ямкой. Лицо показалось мне вдруг очень знакомым. Я готова была ручаться, что не раз встречала эту девчонку, и совсем недавно, вот, кажется, сейчас видела где-то. И вдруг я поняла: в зеркале, вот где я видела эту девчонку! Это же была я сама!.. Но у меня никогда не было такого тулупа, никогда я не повязывала так платка. И все же это была я.