Кэндзиро Хайтани - Взгляд кролика

Она решила посоветоваться с Адачи.

— Нда-а. Даже не знаю, что там у них опять… Можно сегодня к ним наведаться.

Но у Котани-сэнсей уже были дела на вечер. Тогда Адачи пообещал, что сходит сам.

На следующий день он подозвал ее и сказал:

— Похоже, что никакой особенной причины побираться нет. Из того хлеба, который Сатоши приносит домой, он съедает три-четыре куска, а остальное выкидывает. Я-то заподозрил его в том, что он у булочной этот хлеб продает. Это был бы номер. Но, к счастью, все не так плохо, — Адачи почесал затылок. — По правде сказать, я Сатоши понимаю. Конечно, эти двадцать кусков хлеба ему совершенно ни к чему, но с другой стороны приятно знать, что у тебя есть какая-то подстраховка. Так ведь? Если, к примеру, папаша его опять загуляет на несколько дней, то пацан, по крайней мере, с голоду не умрет. Вот он и тащит каждый день домой этот хлеб, а потом выкидывает его… Хотя, может быть, я это все придумываю…

Котани-сэнсей молчала.

— И еще одно. Ты вот рассердилась на его ухмылку, когда он попрошайку изображал, а я тебе скажу: это ты зря. Он ведь оттого и ухмылялся, что ничего другого сделать не мог. Ему же по-настоящему стыдно было.

И на это Котани-сэнсей тоже не нашлась, что ответить.

А назавтра произошел еще один расстроивший ее случай.

После урока музыки Котани-сэнсей отнесла в музыкальный кабинет инструменты и направилась обратно. В коридоре, неподалеку от входа в класс, она увидела Тэцудзо. Остальные дети стояли вокруг него и пели песню про жука: "Жу-жу-жу, я в траве жужжу". Котани-сэнсей подумала, что они играют в урок музыки, потому что как раз эту песню они только что разучивали на занятии. Котани-сэнсей улыбнулась и открыла дверь, чтобы войти в класс, но тут ее слух различил слова песни, и она застыла на пороге.

Мелодия у песни была та же, но слова — совсем другими:

Фамилия Тэцудзо была Усуи.

Кровь ударила учительнице в голову.

— Прекратите сейчас же! — закричала она, дрожа от бешенства, и замолчала — от того, что она так рассердилась, слова застряли у нее в горле. Возможно, если бы у нее был опыт нанесения кому-нибудь телесных повреждений, она избила бы детей прямо на месте. Но, к счастью, подобного опыта у нее не было.

Что же это за дети-то такие? Вчера Сатоши со своим хлебом, сегодня это… У них что, сердца нет? Доброта, забота — они вообще знают, что это такое? Неужели для них это пустой звук?!

От тоски и досады в горле защипало.

— Вы, вы… — Котани-сэнсей не договорила. Слезы потекли из ее глаз.

Даже не пытаясь вытереть слезы, она стояла и смотрела на детей.

Поздно вечером, после ванны, Котани-сэнсей села перед зеркалом.

"Господи, как я устала. Надо пожалеть себя, вон какие мешки под глазами. А ведь мне всего двадцать два года…" — думала она.

Незадолго до этого они с мужем опять поссорились. К ним в гости пришел приятель мужа, архитектор, чтобы обсудить проект будущего дома. Однако Котани-сэнсей практически не участвовала в обсуждении: почти ничего не говорила, да и слушала невнимательно, вполуха.

Проводив приятеля, рассерженный муж повернулся к Котани-сэнсей:

— Тебе не кажется, что ты ведешь себя по-хамски? Человек пошел нам навстречу, приехал специально, чтобы наше мнение выслушать, а ты, человек, ради которого все это делается, сидишь и даже на его вопросы толком ответить не можешь!

— Извини, пожалуйста, — искренне сказала Котани-сэнсей. — Сама не знаю, что со мной. Мне вдруг стало как-то все равно. Какая разница, в конце концов, такой будет дом или немножко другой?

— Какая разница?! Ты что говоришь-то?! — еще больше разозлился муж.

— Прости, но это то, что я чувствую. Будь ко мне снисходительным, — сказала она в ответ.

Теперь, когда муж, похрапывая, спал рядом с ней, Котани-сэнсей жалела его.

"Извини, — думала она, — с тех пор как мы поженились, я ни разу не была с тобой ласковой. Прости меня, я виновата".

Суббота закончилась, наступило воскресенье. Муж ушел на воскресное дежурство, а Котани-сэнсей, проводив его, стала собираться в поездку. Она решила поехать в Нару.

Студенткой Котани-сэнсей увлекалась древним искусством и часто ездила в буддистские и синтоистские храмы в Киото и Нару. А после замужества она еще ни разу не выбралась ни в один храм. Ей очень этого не хватало. Но совмещать семейную жизнь и работу в школе оказалось не так-то легко — на то, чтобы поехать в храм, сил уже не хватало.