Элес де Грун - Год хорошего ребенка

РЕЗКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В МОСКВЕ

В Москве в поведении Ромы Рогова наблюдались резкие изменения. Во-первых, Петр Сергеевич с удовольствием начал ставить ему твердые четверки по английскому. И как было их не ставить, если Рома осваивал английский огромными кусками.

Во-вторых, Рома резко поднялся по социальной лестнице. Раньше он был санитаром класса. И обязан был следить за чистотой в классной комнате. Рома, конечно, следил за чистотой, он боролся за нее словами. Но никогда ему не приходило в голову — взять веник и подмести.

Иногда он по требованию пионервожатой тщательно осматривал руки своих товарищей — ну-ка, покажи! — при этом старательно пряча за спину свои. В общем, это была не должность, а так… мура.

Теперь же он стал редактором стенной газеты. Вывешивал на стене в классе длинную самодельную газету со всеми главными новостями страны и класса. От строительства новой гидростанции во Владивостоке до плохой успеваемости Рожина Артура.

Рома прекрасно мог рисовать. Особенно яркими лаковыми красками. Других красок он не признавал и ничего с другими красками у него не получалось.

Петр Сергеевич привез ему из Владимирской области сочные палехские лаки. И сразу стенгазета 5 «А» пятьдесят шестой школы стала лучшей в районе. Ее даже для бахвальства вывешивали в коридоре. Она гордо висела там и сверкала золотом во все стороны, как церковный иконостас.

Так что ни одна комиссия из РУНО — Районного Управления Народного Образования — не могла спокойно пройти мимо.

— Надо же, как красиво! — говорили представители районного начальства. — Но что-то здесь есть настораживающее — религиозно-шкатулочное.

Однако шкатулочными красками и в палехской стилистике были нарисованы знамена, лозунги, новостройки, а не только золотые купола. Поэтому комиссия успокаивалась, особенно, прочитав заметку «До каких пор он будет отставать». Это была заметка о плохой успеваемости лучшего друга Романа — Рожина Артура.

А кто учил Рому такой живописи — неизвестно. Просто это уже было в него заложено вместе с умением есть, пить и прогуливать уроки по математике.

В-третьих, Рома стал оказывать хорошее влияние на свою плохую компанию из трех одноклассников — Володю Харитонова, Юру Мицельского и Рожина Артура.

Если раньше эта компания целыми днями околачивалась у Ромы в квартире (они играли в карты, смотрели телевизор), то теперь Рома говорил:

— Вы, ребята, играйте. Только без меня. Я письмо перевожу.

А какая же игра в карты втроем. И как можно смотреть телевизор, если не разрешают включать звук. Втроем хорошо только водку пить. А наши ребята еще до этого не дозрели.

Вот и приходилось Харитонову, Мицельскому и Рожину Артуру расходиться по домам и волей-неволей делать уроки. Сначала они думали, что Рома просто подлизывается к учителям, но потом они поняли, что дело значительно серьезнее, и сами стали помогать ему.

Так что в жизни московского пятого класса начались и все сильнее выявлялись резкие изменения.

Если раньше Розалинда каждый день спрашивала у родителей, есть ли письмо из Москвы, то теперь она каждый день спрашивала, когда она сможет поехать в Россию. Раз билет на самолет стоит очень дорого, может быть, ей следует поехать на поезде. А то и на пароходе. А в конце-то концов она может отправиться в Москву автостопом. Потому что ее там ждут. И загадочный мальчик Рома — пионер, который любит сидеть на дереве, и его мама — архитектор детских садов, и его сестра Ольга, и любимая соседка Елизавета Николаевна.

Терпеливая мама каждый раз говорила:

— Пожалуйста, не надоедай мне своими глупостями. Это невозможно. Мы не можем себе этого позволить. У нас нет денег.

— А если бы и были, — говорил папа, — я бы все равно одну тебя не отпустил.

— О чем тут спорить! — твердой рукой вмешивалась бабушка. — Ее туда и не впустят. Хорошо, что письмо пропустили. Это просто чудо.

— Не чудо, — отмечал папа, — а… Как эта книга называется?.. Перестройка. У них там все сейчас переделывается.

— Вот пусть сначала все переделают, а потом детей приглашают, — подводила итоги бабушка.