Шарон Крич - Тропа Журавушки

Наверное, мне следовало рвануть к первому же дереву и вскарабкаться как можно выше, но медведь словно гипнотизировал меня своим равнодушием. Снова он забрался на плоский камень, снова выудил добычу, снова отнес ее на берег и сожрал. Затем уселся на краю ручья, принюхиваясь.

Пару раз мне показалось, что он смотрит прямо на меня; но точно так же он разглядывал сновавших на деревьях белок и зяблика, клевавшего что-то на земле. Все мы значили для него не больше, чем куст или камень.

Медведь вытащил из ручья еще одну рыбину, взял ее в зубы и поплелся обратно в лес. Пока он ловил рыбу, я совсем не боялась; однако мне совсем не понравилось, что он ушел туда, куда ведет меня тропа. Если я его потревожу, если вломлюсь в его владения, вряд ли он посмотрит на меня так же равнодушно.

С час я подождала, давая медведю время уйти из тех мест, куда я успею сегодня добраться. А затем нерешительно пересекла ручей и принялась за дело, поминутно замирая, вслушиваясь и вглядываясь в лес.

«Тетя Джесси, защити меня, если можешь. Остальным призракам просьба не беспокоиться».

* * *

Я упорно продвигалась вперед. За лощиной Призраков начиналась Тенистая Смерть, узкая гряда. Я ожидала увидеть мрачные деревья, страшные валуны, но Тенистая Смерть оказалась зеленым, солнечным холмом, чью покатую гладь нарушали три одиноких клена.

Карта предлагала путнику очередную версию названия:

ТЕНИСТАЯ СМЕРТЬ. ДВОЕ ПУТНИКОВ ИСКАЛИ ПОД ЭТИМИ КРОНАМИ ПРОХЛАДУ И ТЕНЬ, НО ОБРЕЛИ ЗДЕСЬ ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ.

Не останавливаясь, я проделала путь через гряду. Нещадно палило солнце, так хотелось отдохнуть в тени, но под этими кронами я не стала бы сидеть ни за что на свете.

Дальше тропа спускалась в Дырку-от-Бублика, несуразное место, где сошлись четыре небольших холма, образовав подобие бублика с неглубокой впадиной посередине. Тихое, уютное место. Оно мне очень понравилось, правда, оказавшись на дне, я совсем запуталась: в какую сторону выводит тропа? А потом пришлось взбираться наверх за забытыми вещами.

Сразу за Дыркой вздымался Свиной Загривок. К концу недели я его почти преодолела. И вот награда: перед глазами открылся долгий зеленый луг, усеянный ярко-красными, голубыми и желтыми цветами. За лугом протекал ручей Дулиттл и — вот оно! — уютно раскинулся в долине городишко Чоктон. Ура!

Больше всего мне хотелось остаться и добить тропу, но был уже вечер пятницы. Завтра я обещала побыть дома с дядей Нэтом. Сколько осталось? Полкилометра? Километр? Придется вернуться еще раз.

Я так и не перенесла лагерь с места первой стоянки. Я брела, шепча мольбы призракам лощины — и тут до слуха донеслось глухое ворчание. Поодаль, у валежника, замер медведь. Узкая морда задрана в воздух, ноздри зловеще раздуваются. Он рыкнул громче и повернул голову в мою сторону. Сделал шаг вперед. Больше я не ждала. Я рванула к ближайшему дереву и взлетела по стволу, как белка.

Зверь взревел и бросился на дерево, пытаясь свалить его своим весом. Крепкий дуб закачался. Я вскарабкалась еще выше, стараясь не думать о том, что медведь вот-вот повалит дерево или стряхнет меня с ветки, как мартышку.

Я заблудилась посреди лощины Призраков. Деревья стонали во мраке, летучие мыши маленькими черными привидениями возникали из ниоткуда и проносились над головой. Я замерзла, проголодалась; изодранная, вся в колючках, я была напугана до безумия. Руки и ноги тряслись.

Медведь оказался самкой. Лишь с вершины дерева я разглядела, что случайно оказалась между матерью и ее детенышем, который охотился за мышью в сухой листве. Мать бушевала.

Острый укол в сердце: неужели и моя мать так же злилась на тетю Джесси за то, что та встала между нею и мной? Мне всегда казалось, что мама этого не замечает, а если и замечает, ей все равно. Неужели я ошибалась?

Медведица снова навалилась на дерево. Казалось, прошла целая вечность. Я вцепилась в ствол, молясь всем и всему, призракам лощины, духам деревьев. «Я не хочу умирать! — Я вспомнила, как тетя Джесси залезла в ящик, как дядя Нэт просил о смерти. — Но я-то, я-то еще не готова!»

Потом медведице надоело колотиться в дерево. Она остановилась и заворчала. Подбежал медвежонок, мать неуклюже погладила его лапой и потерлась носом о его мордочку.

«Позвольте мне хотя бы закончить тропу».

Я ненавидела себя за полную беспомощность. Ни шевельнуться, ни убежать — только молить призраков о пощаде. Что, если я не смогу слезть ни сегодня, ни завтра? Я умру, мое тело рухнет на землю, и медведи обглодают его до костей. Родители найдут мои останки и не узнают их: «Как думаете, Цинни это или нет?»