Наталья Хмелик: Постарайся попасть по кольцу

Мама часто в последнее время смотрит на Лену с тревогой. Почему нет у дочери друзей? Почему неуверенная растет девочка? Пятнадцать лет — прекрасный возраст, столько сил, надежд. Возраст выявления себя. А Лена скованная: не трогайте меня, не смотрите на меня.

Сегодня собирается куда-то. Лицо заранее напряженное. Соберется компания юных нахалов, а Лена, ее девочка, самая красивая, самая умная, будет сидеть в углу, ссутулив плечи. Ну почему? Больно маме. Не выдержит, скажет:

— Ленка! Не веди себя, как горбатая. Ты складная, спортивная. Распрямись, развеселись, стань естественной.

Уж лучше бы молчала. Лена взглянет как-то затравленно, то ли умоляет о чем-то, то ли в чем-то винит. В чем?

— Мама, дай мне, пожалуйста, мелочь на дорогу.

И хлопнула дверью.

Так хотелось маме, чтобы были у дочери бойцовские качества, чтобы не чувствовала она себя беззащитной. Не наглость, не беспардонность, нет — но обыкновенное человеческое умение постоять за себя, не терпеть поражение на каждом шагу. Больше всего ради этого и тянула мама в спорт свою Ленку. Знала мама: ничто так не укрепляет человека, как спорт. Переплыви реку — и уверенности в тебе станет хоть немного больше. Посиди неделю-другую на веслах — и не только мышцы от этого станут сильными, а душа накопит некоторый запас энергии. Мама была убеждена в этом, она знала все по себе. Разве может так быть: одному человеку от спорта польза, а другому, даже внешне похожему, — нет пользы? Ну не может так быть! И мама заставляла себя верить: поднимет дочь голову, наберется сил, научится смелости не только на лыжне. Появятся товарищи — девочки, мальчики. А как же? Это так нужно человеку, особенно в юности. Мамина любовь не заменит признания в среде сверстников.

Мама в тревогах. Нет ничего острее на свете, чем родительские тревоги. И, измучившись, мама начинает себя успокаивать: подростковый возраст, глупый возраст — и застенчивость, и неуверенность, и больное самолюбие. Пройдет, пройдет. И лыжи, и плавание, и походы сделают свое дело.

А Лена возвращается из компании понурая, усталая и нерадостная. В маминой молодости это называлось не пользоваться успехом. Дело не в успехе — не девица на выданье, в конце концов. Но как перенести дочкины грустные глаза? А она, Лена, из гордости эту безрадостность прячет. От мамы. От всего света. От себя самой. Щебечет радостным голоском. Чушь рассказывает, анекдоты и сама первая смеется. Приглашает, настаивает — посмейся со мной, поверь моему обману, не надо видеть меня насквозь. Ну, пожалуйста.

Мама крылом бы прикрыла, согрела, обрадовала, защитила. Да выросла дочка. И не мамино понимание ей теперь нужно — сверстников. Они ее среда, ее мир, ее человечество. И жить ей среди них. Разве не страшно, что она среди них не признана, не понята, почти отвергнута. Почему? В чем причина?

Мама слушает дочкину принужденную болтовню, невеселый смех и изо всех сил делает вид, что верит, — смеется, шутит, любит так, что слезы в горле.

— Ленка, а давай с понедельника йогой заниматься? Мне на работе руководство дали, знаешь, в этом что-то есть…

— На голове стоять, носом воду пить? — веселеньким голоском спрашивает Лена. — Можно попробовать, мама.

— Эх ты, — смеется мама, — «носом воду пить». Все профаны говорят одну и ту же пошлость. А люди четыре тысячи лет йогой занимаются, и почему-то не уходит она. Я думаю, эти люди не дурнее нас с тобой.

Мама сильный человек, Лена не спорит. Не любит она спорить.

А занятия гимнастикой йогов Лене понравились. Тренированному человеку нетрудно и приятно делать и «кобру», и «свечу», и «плуг». Радость движения давно знакома. А здесь радость позы. Оказывается, и она существует.

Оказалось, что в классе еще трое занимаются по системе йогов — Светлана, Миша Шапкин и Андрей Левин. Они на переменах говорили между собой, рассказывали, у кого что получается, не получается. И у всех что-нибудь не получалось. А у Лены получались все позы, даже стойка на голове. Но они не стеснялись делиться неудачами. А Лена и удачами делиться стеснялась. Помалкивала. Никто и не знал, что она с интересом прислушивается. А когда Миша Шапкин улегся на пол и стал показывать «плуг», Лена хотела сказать: «Колени разогни», но почему-то не сказала. «Чего лезть с советами. Нужны они им, мои советы. Если бы нужны были, сами бы спросили».

Все как-то сложно, тяжеловесно. И сама не рада, а так уж получается.

Ничего, будет случай, будут обстоятельства, будет перемена к лучшему. И все поймут друг друга. Лена уверена в этом. Само все образуется.